История и миф - Юрий Викторович Андреев Страница 22

Однако в конце концов должен был настать момент, когда мифы и анекдоты перестали удовлетворять мыслящих людей, и таким образом возникла потребность в иных формах осмысления прошлого. С этого момента — весьма приблизительно его можно отнести к рубежу VI–V вв. до н. э., т. е. к концу архаического и началу классического периода, — в Греции и начала складываться историография как особый литературный и одновременно научный жанр. Но прежде чем это произошло, греческое общество должно было пройти довольно долгий путь духовного развития, должно было идейно трансформироваться для того, чтобы быть готовым к восприятию новых взглядов на свое собственное прошлое. Каковы же были те основные предпосылки, которые в наибольшей степени подготовили и обусловили этот новый этап в развитии исторического мышления.

Таких предпосылок было довольно много, но особенно важными мне представляются следующие четыре момента.

1). VIII–VI вв. были, как известно, временем великого расселения греческой народности по всему Средиземноморскому бассейну. В процессе этого расселения должен был резко раздвинуться географический, а вместе с ним и духовный кругозор греков. Вступая в тесное общение с негреческими варварскими народами, знакомясь с их культурой и обычаями, греки стали острее осознавать свою особливость, свое отличие от всей этой пестрой массы варваров Востока и Запада. Но как только это сознание укоренилось в их мозгу, они тут же начали искать причины своего несходства со всеми прочими народами обитаемой вселенной. А это заставило их более внимательно, чем они делали это прежде, вглядеться в свое собственное прошлое и в прошлое других народов, поскольку именно там, в глубине веков, очевидно, и следовало искать корни существующих различий.

2). В VI в. в ионийской Греции появились первые философские школы (ионийская натурфилософия). Первые философы пытаются объяснить окружающий их мир с позиций разума, а не с позиций религиозного суеверия. Традиционные догмы олимпийской религии попадают под убийственный огонь рационалистической критики. Заметно снижается моральный авторитет религии. Все эти важные сдвиги не могли не отразиться и на отношении греков к их собственному прошлому, о котором они знали преимущественно из мифов и сказаний древних поэтов. Сопоставляя свой собственный жизненный опыт с тем, что рассказывалось в мифах о событиях седой древности, мыслители архаической эпохи должны были рано или поздно придти к тому выводу, что либо сама природа вещей коренным образом изменилась по сравнению с теми временами, когда люди могли запросто общаться с богами и чуть ли не ежедневно становились свидетелями невероятных чудес и превращений, либо все это — не более чем выдумки досужих лжецов. Последняя точка зрения находит себе все больше и больше приверженцев. Ксенофан Колофонский, знаменитый поэт и философ, основатель школы так называемых элеатов, был первым человеком, осмелившимся поднять руку на Гомера и Гесиода, имена которых были в то время окружены всеобщим благоговейным почитанием. Оба поэта чуть ли не обожествлялись. Ксенофан же прямо называл их сочинителями нелепых вымыслов о богах, которые не только всем своим обликом слишком уж напоминают людей, но и в своем поведении и в психологии практически ничем от них не отличаются. Ксенофан, конечно, не был атеистом. Его просто шокировало то легкомыслие и беспечность, с которыми древние поэты болтали о недоступных человеческому пониманию божеских делах, шокировали приводимые ими безнравственные, а подчас и совершенно непристойные мифы, в которых боги вели себя далеко не лучшим образом, как, например, в известной гомеровской новелле о прелюбодеянии Ареса и Афродиты. Однако уже эти первые сомнения в правдивости мифов наводили на мысль о необходимости пересмотра всей мифологической традиции с точки зрения ее пригодности в качестве источника исторической информации.

Влияние ионийской натурфилософии на раннюю греческую историографию проявилось уже в том, что само название новой отрасли науки было взято именно из словаря первых философов. Термин Ιστορία в значении «исследование», «разыскание» впервые стал использоваться в философской литературе VI — первой половины V в. Его производят обычно от гомеровского слова ϊστωρ, означающего судью или следователя, т. е. человека, устанавливающего истину путем сопоставления свидетельских показаний. Именно таков был основной метод исследования, взятый на вооружение философами-материалистами VI в. От них его заимствовали и первые греческие историки, которые перенесли этот метод, отработанный на изучении естественных явлений, также и на изучение прошлого.

3). В результате сложных социально-экономических пертурбаций, пережитых греческим обществом в течение трех столетий архаической эпохи, в Греции сложилась новая форма государства, в V в. ставшая главной политической реальностью эллинского мира, — демократический полис. В условиях полисного строя невиданного расцвета достигла политическая самодеятельность членов гражданской общины. Только теперь человек становится, по выражению Аристотеля, «политическим животным» (ζώων πολιτιχόν), только теперь он осознает по-настоящему, что сам является вершителем своей судьбы и судьбы своего государства. Высокий уровень политической активности граждан полиса должен был в немалой степени способствовать выработке у них рационалистического взгляда на общественные процессы и на историю как итог этих процессов. Среди образованных греков широко распространяется убеждение в том, что государства создаются не богами (общепринятое мнение среди народов Востока), а людьми — великими законодателями. Законодатель, правда, может обратиться за советом к божеству, как это сделал, например, Ликург, но все детали государственного механизма он продумывает и изобретает сам, он собственноручно собирает весь этот механизм, как часовщик часы, и затем пускает его в ход. Если в дальнейшем в государственное устройство будут внесены какие-то изменения (появятся новые учреждения или законы), то это опять-таки будет делом рук человеческих, а не произволом божества. Можно, таким образом, сказать, что развитие демократической формы правления способствовало секуляризации греческой исторической мысли, ее освобождению от всего метафизического и иррационального.

4). До конца VI столетия Греция оставалась одним из участков отдаленной периферии тогдашнего древнего мира. Центральные события мировой истории разворачивались на большом удалении от Афин, Милета, Коринфа и других греческих полисов. До них доходили лишь слухи об этих событиях, как доносится гул от отдаленного сражения. Однако в конце VI в. положение резко изменилось. Вплотную к Эгейскому морю, которое греки до сих пор считали как бы своим внутренним озером, придвинулась колоссальная Персидская держава, подмявшая под себя города ионийских греков на кромке западного побережья Малой Азии. Вопреки своей воле греки оказались втянутыми в круговорот грандиозных событий, о всех последствиях которых они в то время еще не могли даже и помыслить. Только теперь они по-настоящему ощутили биение пульса истории и начали прислушиваться к этим непривычным для них звукам. Иначе говоря, изменение политической обстановки в Эгейском бассейне сделало греков более чуткими и восприимчивыми к тем историческим процессам, в