Воспоминания о будущем - Элена Гарро Страница 32

– Сеньора, скажите Фелипе, чтобы он уходил из города. Генерал уехал сегодня в Тустпан и не вернется до поздней ночи. Поэтому я пришла предупредить…

Поначалу донья Матильда не поняла, о ком идет речь. Потом вспомнила, что Фелипе – имя ее постояльца, и застыла с открытым ртом, охваченная вихрем смутных мыслей. «Почему Фелипе должен уйти? Почему Хулия пришла его предупредить?»

– Он его убьет… – прошептала Хулия.

Донья Матильда посмотрела на нее с испугом. Как бы ей хотелось, чтобы Хулия никогда не появлялась на пороге ее дома, а раз уж она здесь, то пусть поскорее уйдет. Но как сказать об этом гостье? Донья Матильда смотрела на Хулию в полной уверенности, что первой, кого убьет генерал, будет эта женщина.

– А как же вы? – спросила она наконец.

– Я? Он не узнает, – неуверенно ответила Хулия.

– Всегда найдется кто-нибудь, кто ему расскажет.

И донья Матильда подумала, что, возможно, видит Хулию в последний раз. Она смотрела на гостью завороженно. Ей показалось, что перед ней существо, которое своей хрупкостью способно принести в мир насилие. Хулия вошла в ее дом как вестница беды. Она была опасней целой армии солдат. Сеньора глядела на ее нежный вырез, ломкие ключицы, розовое муслиновое платье и руки, забытые на коленях. Мерцание свечей отбрасывало оранжевые отблески на ее золотистую кожу. Глаза Хулии увеличились, наполнились слезами, на влажных губах появилась улыбка. В гостиной доньи Матильды начиналась буря с градом.

– Могу я его увидеть?

Голос Хулии донесся до Матильды будто бы из самого центра этой бури, он исходил от светящегося тела женщины. Ее яркий образ раскололся и рассыпался осколками. Сеньора почувствовала головокружение.

– Всего на несколько минут. – Голос Хулии теперь раздался совсем близко, у самых ушей доньи Матильды.

Буря прошла, град исчез. Осталась эта женщина с глазами газели. В тот же миг в дверном проеме возник Фелипе Уртадо. Хулия встала и медленно пошла к нему, и оба исчезли в коридоре. Донья Матильда разрыдалась. Видения, вызванные присутствием Хулии, не нашли другого выхода, кроме слез. Хотя, возможно, она просто почувствовала себя очень старой.

Хулия и Фелипе медленно шли через сад. Они обнимались. Слугам, которые подглядывали за ними с кухни, казалось, что эта женщина и их гость принадлежат другому миру.

– Сама пришла!

– Дон Кастуло был прав: «Впереди шагов мужчины идут шаги женщины», – и они искали в воздухе следы, которые привели Фелипе Уртадо в Икстепек.

Слуги столпились под аркой, соединяющей кухню с остальной частью дома, и уставились в сторону комнаты Фелипе Уртадо. О чем говорили чужак и эта странная женщина? Они любят друг друга, это несомненно! Павильон погрузился в тишину, сад тоже был спокоен, и даже до кухни долетело ощущение покоя. Церковные часы на площади пробили пять часов вечера, небо начало менять цвет, ветви деревьев потемнели. Птицы замолчали, и по дому заструились первые ароматы ночных растений. Время шло, но павильон оставался закрыт.

– За такое расплачиваются жизнью.

Слуги печально смотрели на тень от платья Хулии, когда странная гостья вновь появилась в саду. Фелипе догнал ее. Возлюбленные спокойно шли, и на их лицах не было и следа тревоги.

– Какая жалость! Какая жалость! – шептали слуги.

Молодые люди вернулись в гостиную, где все еще сидела донья Матильда. Казалось, она совсем забыла о них, потому что, увидев Фелипе и Хулию, испытала приступ паники.

– Милая! Зачем ты пришла?

– Чтобы сказать ему, чтобы он уехал.

– Да, да, конечно. Я сейчас же все подготовлю к отъезду.

Сеньора вышла, чтобы позвать слуг. «Надо много сделать, много сделать…» – твердила она самой себе, стоя в коридоре и беспомощно разглядывая собственные руки.

Когда Уртадо пришел к ним в дом, прежде всего донья Матильда почувствовала – он здесь, чтобы нарушить порядок в ее доме. Точно песчинка, попавшая в часовой механизм, он начал незаметно, но неизбежно менять ход времени. Сегодня, когда чужак покидал ее дом, и часы, и весь заведенный порядок разбились на мелкие кусочки и упали к ее ногам в катастрофическом хаосе. «Что же мне делать? – Слова потеряли смысл, вся жизнь доньи Матильды, состоящая из тщательно подогнанных мелочей, превратилась в сломанный механизм. – Мой брат Мартин прав, живя вне времени», – сказала она себе, не понимая того, что говорит. Все ее расчеты оказались бесполезными.

Слуги ждали распоряжений.

– Нужно подготовить отъезд молодого человека, – сказала донья Матильда, не понимая, о каком отъезде идет речь и что нужно подготовить. – Хоакин уже пришел?

– Нет, сеньора.

«Почему он бродит по улицам в такое время?» – Ей казалось, что та невидимая трещина, которая появилась в ее жизни с приходом чужака, сейчас разрастается с ужасающим грохотом и что весь ее дом летит в эту черную пропасть с быстротой молнии.

– Стемнело, – произнесла Хулия странным голосом, и сеньоре показалось, что голос молодой женщины привлек в ее дом все тени Икстепека.

Донья Матильда посмотрела на Фелипе Уртадо, узнала его приветливое лицо, которое теперь выглядело мрачным, и, как тогда, увидев его в первый раз, она смирилась с появлением незнакомца, так же смирилась сейчас с его уходом. «Судьба всегда выбирает неожиданный облик», – подумала она обреченно.

– Я помогу вам, – пообещала донья Матильда, зная, что теперь ничто не сможет отделить ее судьбу от судеб Уртадо и Хулии.

Хулия молча пожала ей руку и отступила на несколько шагов. Затем развернулась и стремительно выбежала на улицу.

Фелипе побежал за ней, но звук захлопнувшейся двери его остановил. Он на мгновение замер в нерешительности, провел рукой по лбу, достал сигарету, закурил и, не сказав ни слова, прошел через сад в павильон и там закрылся.

– Скажите моим племянникам, что сегодня спектакля не будет… А о сеньорите Хулии – ни слова! – крикнула донья Матильда с яростью и во второй раз за вечер разрыдалась.

XIV

Хулия не вернулась в отель обычным путем. Она шла по городу, прячась в узеньких улочках. Шагала медленно, жалась к стенам домов. Казалось, она пребывала в полном изумлении. Люди не узнавали ее в свете фонарей. Хулия шла, теряя воспоминания, и на камни мостовой следом за ней падали ее ярко освещенные праздники и танцы, платья, украшения, бесполезные любовники и жесты. Она почувствовала, что каблуки ей мешают, сняла туфли и осторожно поставила их на пороге одного из домов. И пошла дальше босиком к своему будущему, которое вставало перед ее глазами, точно белая