Слоан Уилсон - Место летнего отдыха Страница 16

– Хелен, – позвал он. – Можно тебя на минутку?

– Ты сам не можешь подойти? – спросила Хелен.

Завернувшись в одеяло так, чтобы снизу торчали волосатые ноги, он направился в столовую.

– Я, кажется, снова заболеваю, – произнес он, старательно кашляя, и, взяв со стола чашку, добавил – Сюда можно сплюнуть?

– Нет! – в один голос, ужаснувшись, воскликнули женщины.

– Куда же прикажете мне сплевывать?

– Я тебе дам бумажных салфеток и пакет, – сказала Хелен. – Тебе правда так плохо?

– Ужасная слабость. Пойду в гостиную, прилягу. Вернувшись, Хелен застала его на диване с нелепо торчащими из-под одеяла голыми ногами. Получив пакет и пачку салфеток «Клинекс», он принялся усиленно сморкаться и харкать.

– Мне придется некоторое время полежать в постели, – начал он. – Пару недель.

– Жаль, что ты нездоров, – проговорила Хелен, обводя взглядом комнату.

– Может, мне лучше поехать во Флориду? – продолжал Кен. – У Молли тоже ангина не проходит, нам с ней будет полезно прогреться на солнце.

– Я не могу сейчас ехать! Мне надо помочь маме с переездом.

– Понимаю, – посочувствовал Кен. – Как не помочь? Приедешь к нам позже.

– Ну…

– Здесь нам болеть не годится.

– Конечно. А кто будет за вами ухаживать?

– Мы сами позаботимся друг о друге и на солнце быстро поправимся.

Только тут взгляд Хелен упал на подоконник.

– Если ты уверен, что вы в состоянии лететь, прекрасно.

– Мы летим сегодня же вечером.

Через шесть часов они были уже в воздухе, и Молли, впервые в жизни летевшая на самолете, крепко держала отца за руку. Внизу, словно море драгоценностей, светился Буффало.

– Здорово, – проговорила Молли.

Глава 10

Ненастным октябрьским днем шхуна «Мэри Энн» входила в залив Пайн-Айленда, чтобы доставить почту. На краю старого шаткого причала стоял в ожидании крепкий темноволосый мальчик, Джон Хантер, одетый в перешитые из маминых потертые лыжные брюки и тяжелый морской плащ Барта времен войны. Пока шхуна, преодолевая волны, пробиралась по заливу, Джон на причале боролся с ураганным ветром. Когда старое судно, ведомое капитаном Хербом Эндрюсом, поравнялось с причалом, Клод, брат капитана, передавая Джону полупустой мешок с почтой, крикнул:

– Эй, Джонни! Что случилось с Хаспером?

– Я сказал ему, что сам получу почту.

– У тебя, должно быть, появилась девушка! Или заказал что-нибудь по каталогу?

Джон усмехнулся.

– По каталогу, – отозвался он и, не дожидаясь, пока отойдет шхуна, побежал наверх.

Снег уже покрыл остров, голые ветви деревьев раскачивались и шумели на ветру. Джон поднялся в маленькую комнату над гаражом, служившую его отцу кабинетом. Бледный, одетый в старую лейтенантскую форму, Барт сидел у себя и читал. Зимой и осенью он стал носить свою военную форму, объяснив, что выряжаться здесь не перед кем, а гноить хорошую теплую одежду стыдно. Как обычно, он был слегка пьян. Сразу после полудня Барт начинал со стоящей на льду бутылки калифорнийского пива. В пять наступал час коктейлей, главным образом мартини, и продолжался до семи. В половине девятого он приступал к виски и пил до часа ночи, пока не засыпал. Он не считал себя законченным алкоголиком и часто делился своими соображениями на этот счет с Сильвией. Чтобы он ругался или заплетающимся языком говорил нечто невразумительное, случалось редко. Как правило, он умело дозировал выпивку, ухитряясь целыми днями поддерживать себя в состоянии притупленного благодушия. Когда сын принес почту, безмятежная улыбка уже играла на его лице.

– Поспел вовремя, Джонни? – спросил он, снимая с гвоздика на стене ключ. Вставить его в замок почтового мешка Барту удалось далеко не сразу. Подняв мешок выше, чем требовалось, он высыпал содержимое на пол.

Там оказались письма из благотворительных обществ с просьбами о пожертвованиях, «Уолл-стрит джорнэл» за неделю, дюжина счетов; последние он отложил в сторону – с ними разбиралась Сильвия. Конверт, адресованный Тодду Хасперу и надписанный корявым почерком его девяностолетней матери, которая жила в Харвеспорте и писала ему раз в неделю зимой и летом, несмотря на то, что ни разу не получила ответа. И, помимо всего, два голубых конверта из Палм-Ривер, штат Флорида; один – Джону – с крупным детским почерком, другой, с адресом, профессионально отпечатанным на машинке, Барту.

Ни слова не говоря, Барт отдал Джону его письмо, и мальчик ушел с ним к себе в комнату. Барт был рад остаться один; последние несколько месяцев чье-либо присутствие его тяготило. Он с любопытством распечатал письмо от Кена.

«Дорогой Барт!

В Палм-Ривер я нашел возможность хорошо вложить капитал: в один из мотелей на пляже. Но дело в том, что для его содержания трудно найти подходящую супружескую пару. Может быть, вы с Сильвией рискнете принять участие в этом предприятии на паях со мной? Я обеспечиваю финансовую сторону, вы административную и хозяйственную. Управляющему с женой полагается квартира и приличная зарплата или процент с прибыли. Мы с Хелен купили неподалеку дом; я рассчитываю приезжать туда в отпуск, а все остальное время он в вашем полном распоряжении. Посылаю фотографию мотеля; если вы заинтересуетесь моим предложением, буду крайне признателен.

Возможно, я излишне самонадеян, но мне кажется, стоит попробовать.

Искренне Ваш, Кен» Пока Барт читал, с его лица не сходила усмешка. С письмом в руке он вышел в спальню; Сильвия шила там платье на допотопной ножной швейной машинке. Когда он вошел, Сильвия откинула со лба волосы и вопросительно взглянула на мужа.

– Что у тебя там?

Он молча положил перед ней письмо. С каменным лицом она прочитала написанное и возвратила ему.

– Что скажешь? – поинтересовалась она. Барт улыбнулся.

– Сильвия, есть старая шутка: «Может быть, я сумасшедший, но я не дурак». Думаю, – это про меня.

Ее лицо сохраняло неподвижность, только глаза раскрылись чуть шире.

– Никто не говорит, что ты сумасшедший, Барт.

– Я знаю о вас с Кеном, – спокойно произнес он. Она опустила голову.

– Все это время у тебя был еще один обожатель, – продолжал Барт бесстрастным ироническим тоном. – Ему известно о тебе гораздо больше, чем ты думаешь…

– О ком это ты?

– О нашем старом друге.

– Что за старый друг? Не играй со мной в кошки-мышки, Барт!

– Тодд Хаспер. Очевидно, прошлым летом вас с Кеном мучила бессонница, а Хаспер тоже гуляет по ночам.

Несколько мгновений она молчала, потом проговорила:

– Гадко, что ты узнал об этом таким образом.

– Ну, не знаю. В некотором смысле это сблизило нас с Тоддом.

– Прекрати, Барт! Разве это повод для шуток? Он побледнел, насмешливая улыбка сползла с его лица.

– Ни в коем случае, – сказал он. – Оказывается, Тодд обожает тебя с тех пор, как ты приехала сюда девочкой.

Она вскинула голову.

– Что ты имеешь в виду?

– Тодд не очень-то умеет внятно объясняться, но он говорил что-то о твоем раздевании перед окном и прочий вздор. По всей видимости, он изучает твою жизнь. Он не страдает болезненной тягой к подглядыванию в окна и, судя по всему, в его интересе нет ничего нездорового. Он – ученый, этакий орнитолог-наблюдатель. Кроме того, в некотором смысле он в тебя влюблен.

Сильвия закрыла глаза.

– Мне нечем оправдаться.

– Неужели?

– Кроме одного.

– Да?

– Я повзрослела, Барт, и изменилась.

– Ты предлагаешь забыть прошлое?

– Нет. Я предлагаю посмотреть в лицо настоящему.

– Как?

– Я люблю Кена.

– Очень трогательно, – сказал Барт.

– Мы с детьми не можем оставаться здесь, на острове, с тобой.

– Ты хочешь развестись?

– Да. Но я не хочу причинять тебе боль.

Он стоял, выпрямившись, словно солдат по стойке «смирно».

– Ценю твою заботу.

– Ты знаешь обо мне правду, и я ничего не отрицаю. Не отрицай же и ты правды о себе.

– И что же это за правда?

– Тебе нужно уехать с острова, Барт. Зимой ни тебе, ни мне с детьми находиться здесь нельзя.

– Но ты намерена забрать при разводе детей?

– Да.

– Я могу сделать так, что на суде тебе будет несладко. Я – пострадавшая сторона и безвинен, – Барт скривил губы в подобие улыбки.

– Знаю.

– Думаю, Тодд будет не прочь выступить свидетелем. Он долго обо всем этом размышлял про себя, и теперь самое время ему выговориться.

Сильвия прикрыла глаза рукой.

– Но дети…

– Ты сама виновата.

– Если на то пошло, я могу доказать, что ты алкоголик, – тихо проговорила она в отчаянии. – Так или иначе, ты ведь не хочешь оставить детей на острове, правда?

– Имею полное право.

– Да, имеешь, но ты не настолько плохой отец, чтобы воспользоваться этим правом.

– Конечно. Спасибо, что поняла.

– Почему бы тебе не поехать с нами во Флориду? Я не хочу оставлять тебя здесь одного.

– Да что ты? – запальчиво изумился он. – Пусть я потерял деньги, дорогая, но еще не опустился до такой степени, чтобы пойти на содержание к любовнице Кена Джоргенсона. Или его жене?