Том 1. Страна счастливых - Ян Леопольдович Ларри Страница 41

второй пятилетки, когда Страна советов начала задыхаться от избытка товаров, значительная часть населения придумала себе тысячи бесполезных занятий, в том числе и вот это, — повел рукою Павел. — Люди с какой-то болезненной страстью одевались в костюмы фантастической расцветки и самых невероятных фасонов. Вначале они копировали костюмы буржуазии, но затем СССР стал законодателем мод во всем мире. Лучшие художники убивали свое время, придумывая новые фасоны. Моды сменялись чуть ли не через час. Люди искали какой-то особенной одежды, которая могла бы соответствовать эпохе и отражать ее. Но со временем почти все поняли одно, что одежда должна быть прежде всего гигиеничной, удобной, не стесняющей движений. Такая одежда осталась по сие время.

— И такой она останется еще сотни лет!

— Ну… этого бы я не сказал, — улыбнулся Павел, — во всяком случае, сейчас уже появляются иные взгляды на одежду! Недавно меня посетил один товарищ, который энергично работает именно в области приспособления одежды к новым требованиям.

— Разве этого кто-нибудь требует?

— Ну, странно, — пожал плечами Павел, — ведь не выдумал же этих требований один человек?!

— А почему бы и нет?

— Да хотя бы потому, что ничего ненужного и неоправданного не может родиться в голове человека, и еще потому, что каждый человек может выражать только смутные мечты других людей. Эту истину вам следовало бы знать.

Экскурсанты перешли в другой зал, и на Павла со всех сторон посыпались новые вопросы:

— А это что?

— А тут что такое?

— Ну-ка, посмотри, Павел. Вот так город…

Павел спешил объяснить:

— Вы видите перед собой макет города, который считали самым подходящим для нас, для людей социалистического общества.

Ребята захохотали.

— Не смейтесь! Этот социалистический город люди того времени хотели строить с самыми благими намерениями.

— Но это же карикатура!

— И кроме того, почему такой широкий размах? Смотрите, сколько земли занято под город.

Павел улыбнулся:

— Макет представляет собою город будущего…

— У нас таких уродов нет…

— …типа союза городов. Между прочим, это было самое сильное течение в архитектуре того времени. Наблюдая за жизнью крупных капиталистических городов, советские архитекторы полагали, что большое скопление людей в одном пункте противоестественно. Но ничего оригинального ими не было внесено. Они предлагали остановить бешеный рост городов по вертикали, начав стройку по горизонтали.

Перед вами макет такого города. Вот центр. Группа улиц и площадей, застроенная небольшими четырех-пяти-этажными домами. Это уже город. Он соединен с такими же городами трамвайными линиями. Пространство между городами — сады и парки.

— Ай-яй-яй, сколько земли отнимает этот город!?

— Ну, — усмехнулся Павел, — если бы все города были построены так, то нам негде было бы сеять зерно, держать скот, выращивать фрукты. Рост населения как раз и упустили из виду эти антиурбанисты. Впрочем, раньше, когда средний возраст человека равнялся 50 годам, когда умирали от туберкулеза, от рака, от тысячи различных заболеваний, тогда, конечно, мало кто понимал значение слов «рост населения». Отсюда — такие легкомысленные предложения… Пугает ли нас урбанизм?

— Нет! — сказал будущий ученый.

— Чем хороши наши города? — спросил его Павел. — Ты это знаешь?

— Знаю… Только я хочу по порядку… Города строились вокруг сырьевых баз, — начал будущий ученый, — так как в старое время люди не имели такого транспорта, какой мы имеем сейчас. Скорость переброски грузов тогда не доходила даже до 300 километров в час.

— Стой, стой! — остановил его Павел. — Ты что-то путаешь… 300 километров — это была скорость аэропланов, а железнодорожные составы делали 40–50 километров в час.

— Ну и черепахи!

— Продолжай, товарищ!

Будущий ученый кашлянул.

— Теперь же новые города строятся главным образом в местах здоровых по климату, красивых, имеющих к тому же твердые фунты. Кроме того, участки земли, на которых строятся новые города, не должны иметь в своих недрах ни угля, ни нефти, ни других ископаемых.

Павел одобрительно кивнул головой.

— Если в районе нового города находятся промышленные производства, то они отгораживаются полосой зеленых насаждений, если же…

— Позволь, — перебил Павел, — ты говоришь о новых городах, а я просил тебя сказать, чем хороши наши города.

— Ага! — поправился будущий ученый. — Наши города?.. Это, по-моему, ясно… Посмотрите на старую Москву… Дома угрюмые. Темные. Окна маленькие. Улицы узкие. Кривые. Краски мрачные. Стоят они один около другого, образуя сплошную грязную стену… Наши дома поднимаются к солнцу. Крыши наших домов и верхние веранды удобны для утренней гимнастики. У нас нет такого количества камней, как в этих домах. Дома наши, по сравнению с этими, стеклянные фонари. Наши улицы широки. Дом от дома стоит на расстоянии, и никогда тень соседних домов не падает в окна. В городах живут по три, по четыре и даже по десять миллионов человек. Как, например, в самом крупном городе СССР, в Ангарограде, а…

— Стоп! — остановил Павел. — Слово принадлежит мне… То, о чем ты сейчас говоришь как о достижении, раньше считалось смертным грехом, хотя мы прекрасно знаем, какие удобства представляет собою скопление большого количества людей в благоустроенном городе, рассчитанном на людские массы. Тогда же проектировали расселить людей небольшими семьями по всей стране, при чем особенно старались, чтобы агрогорода были отнюдь не меньше индустриального города. Мы же, наоборот, стараемся уменьшать агрогорода. В чем ошибка старых проектов?.. Ошибка заключается в том, что люди упустили из виду развитие транспорта, увеличение скоростей и техническое совершенствование средств передвижения. Сейчас каждый из нас может обедать в Одессе, ужинать в Мурманске, спать во Владивостоке, а работать где-нибудь в Магнитогорске. Вполне понятно, что при таких средствах передвижения нет надобности постоянно жить в агрогородах. Достаточно того, что города снабжают сельское хозяйство сменной рабочей силой.

* * *

Экскурсанты вошли в огромное, светлое помещение, над входом в которое цветным перламутром горели буквы:

«СЕКТОР ПОЭЗИИ»

По стенам помещения в мраморных нишах стояли бронзовые бюсты поэтов величайшей на Земле эпохи, смыкаясь в глубине зала около огромного бюста Маяковского. Сияли удивительные строки его стихов:

Радость прет.

Не для вас.

Уделить ли нам?

Жизнь прекрасна

и

удивительна.

Лет до ста

расти

Нам

без старости.

Год от года расти

Нашей бодрости.

Славьте, молот и стих,

Землю молодости.

Сухое лицо бронзового Асеева висело над стихами:

Если день смерк,

Если смех смолк,

Слушайте ход вверх

Жизнью гонимых смол.

Кудрявый Джек Алтаузен застыл с приподнятым под бородком над своей неповторимою строфой:

Друзья,

Мы спаяны и