Заповедное изведанное - Дмитрий Владимирович Чёрный Страница 42

неподобающая здешней жаре одежда (чёрный платок и фартук поверх старого коричневого платья до пят) от наших светлых шортиков и маечек, бассейнов и систем полива газонов. как бы с угольных сельских набросков Ван-Гога сошедшая, согбенная и взглядом устремлённая лишь под ноги. и некому ей помочь, разогнуть её, поднести эту тяжесть, подвезти на легковушке – не принято теми же традициями, на страже которых она оказалась… и я не могу выпрыгнуть из этой картинки, отражаемой голубой гладью бассейна, чтобы ей помочь – я при дочке, и она вообще эту соседнюю реальность не видит, это за рамками её представлений о мире, который придётся ведь мне объяснять – всю его несправедливость и наше в нём место!.. папа-коммунист пока лишь оберегАлка и наблюдатель, созерцатель того, что и дома-то не изменилось усилиями моего поколения, и катится вот в этом же направлении социальной и топографической располюсОвки, архаизации окраин, модернизации центра. что уж тут сопереживать, минуя границы условные, классовые и реальные? старушка тянет свою ношу, а я – свою, счастливую. и никто своего не оставит… вдоль гостиницы, прочь от этого мелькнувшего лишь для меня «заграничного» мира мы идём к центральному входу, я – за ней, за моей путеводной малЫшей.

хватаешь её в руки – активный, чудный, подвижный, продолжающий твои сонноватые движения своими познавательными, сгусток жизни. мы снова как бы летим – теперь над газонами, с которых полив был перенесён подальше, в правую сторону… сгусточек, разворачивающийся во времени в личность, как Вселенная из того взрыва или просто мига первичного импульса – минута совместного с женой телесного восторга, пик взаимолюбования, отобразившийся в малюсенькой, растущей своими часиками и годиками будущности. так это звучит нежно, сокровенно (потому что в прошлом является первой мерой и твоего роста) и ценно, потому что первый-второй полны хлопот – «годик». четыре ещё годика, но уже если пять, то – лет, множество, новое будет слово, – очень нескоро по нынешним ощущениям, которые смешиваются, родительские и детские…

по опустевшей входной лестнице поднимаемся – кажется, прошло очень много времени, и даже девушка за ресепшном сменилась на менее симпатичную, но она так же приветливо улыбается. теперь уж мы наверх на лифте: кажется, моя деточка склонна заснуть (во время укачивающих полётов обнаружилась зёвушка, верный сигнал), и надо будет рассказать сказку, часок прошёл, ещё один как раз поспим. может, конечно, уже вернулись дамы из салона, но по времени ещё рановато – многие часы в холле, поставленные по часовым поясам столиц – дружно сказали, что лишь час мы пребывали внизу.

с трудом уговариваю улечься, выключив телек, стянуть платьишко и залечь в ожидании сказки. а вот сказки у нас особые – это «Смешарики», которых я теперь помню наизусть, несколько серий. ещё в Томске любимой для запуска воображения у нас стала «как они очистили своё мОе» («эр» ещё не выходит), и теперь я научился искусно делая свой голос чуть более сонно-хриплым, замедляя рассказ, как жена учила, превращать аудиомультик в колыбельную…

и мы почти заснули, заснул на левом боку за своим сбивчивым рассказом и я. наверное, даже поспали полчаса, но явление прихорошенных дам-мам, конечно же, нас подняло. зачем жену мою подзавили – это вопрос вопросов, у неё прекрасные тёмные прямые волосы, во многом созвучные моим… но явно уж хотели навести максимального шика – к такому яркому макияжу сотворили и завивочку буклями, у Востока свои причуды… скачет наша детка на кровати от такой нарядности-радости, я в душевой, дабы не смущать дам, влезаю в освежённую рубаху, в белый (свадебный, специально купленный два года назад) костюм, повязываю при участии жены желтовато-золотисто-кремовый галстук. это в точности мой свадебный наряд, в котором прощался я «со своею холостою жизнью».

а для нашей девчушечки сестра жены приобрела специальный наряд, вторящий её платью, главному платью – невесты. в шутку говорили, что и шлейф бы невестин ангелочку нести, но обошлись без того и без другого – без шлейфа и пажей, – просто сходством белых чар. все нарядились и вышли в зеркальный холл нашего этажа, повергнув самих себя в восторг: бордово-солидная, приземистая и весьма молодая для выданья второй дочери тёща моя, сёстры-красотки неотразимости усиленной, и действительно ангелочек в мини-свадебном платье. и ещё кремово-цивильный зять в востроносых штиблетах столичного прощелыги.

спускаемся в лифте, внизу нас ждёт жених – светло-голубые глаза его полны теперь не только влюблённости, но ещё и полагающегося турецкого гостеприимства. он эту русую красотку-европейку завоёвывал долго, годами. наряжен безупречно, с налётом как бы американской рок-звездатости в восточной поездке: голубой, как бы грубо простроченный пиджак, темнее на тон брюки… первыми спускаемся по лестнице мы, сопровождающие, родня. а внизу стоят уже гости, все нарядные и шикарные. здание отеля ожило подобающим ему стилем. вечер пасмурный, не пошёл бы только дождь.

ждём выхода брачующихся. женский персонал отеля затаился за самораздвижными дверьми, он тоже что-то готовит. они не заставили себя ждать, задержались лишь на минутку на площадке и пошли по лестнице. и тотчас в таких статных и прекрасных, в главных персонажей вечера – полетели со всех сторон какие-то мелкие штуковины. придерживая свою ангелочку за белоснежные плечики – вижу по долетевшим до нас «осколкам», что это денежки (копейки зовут тут курУшами) и конфетки, те самые, маленькие карамельки с ресепшна. не рис или лепестки роз, а вот такое – глубоко социальное и современное, символизирующее сладкую и богатую жизнь…

все наперебой спешат нас подсадить в свои джипы, но решено семью сестры невесты не делить – да и так по-турецки полагается, чтобы до места заключения брака и жених с невестой ехали порознь, и она с семьёй тоже врозь (да и места платью требуется – целое заднее сиденье). в нашей машине оказываемся: я на переднем сидении, а позади все мамы-дамы. джип широк – места сзади достаточно для троих, хотя ангелОк поедет, скорее всего, на коленках. везёт один из друзей мужа, так тоже полагается.

тронулась гуськом вся свадебная кавалькада, включая синий джип с открытым багажником, в котором едет национальный оркестрик и громко-визгливо дудит, барабанно бухает… девочка моя этой громкой музыки побаивается и вообще жмётся к маме, но мы едем, окружённые, как фатой невеста, этим вниманием и звучанием. мне почему-то на секунду представляется наш выезд, как будто из окон пустого ресторана отеля я гляжу – потому что вслушивался в далёкий проезд там машин днём, как в другом, параллельном мире. теперь – мы там…

кортеж немного спутался, дороги мы не знаем, как и водитель – нашего языка. однако поспеваем… впереди в