Правило 24 секунд - Юля Артеева Страница 27

После небольшого спора Гордей отправляется на скамейку, пока остальные продолжают разминаться.

У меня сердце щемит от того, как он в этот момент выглядит. Злым, уязвленным, расстроенным, но… гордым? Почему-то остро хочется обнять его. Приласкать и утешить, как большого ершистого зверя.

Смутившись от собственных мыслей, я пытаюсь сконцентрироваться на том, что происходит на площадке.

Слышу, как Егор говорит:

– Ой, да, это я. Спасибо.

И забирает из рук какого-то парня картонный стаканчик с попкорном. Брат протягивает мне, спрашивает:

– Будешь? Сказали, Гордей попросил принести для меня.

Я медленно качаю головой и перевожу взгляд на свои руки на коленях. Услышал, что Егор хочет попкорн и не забыл. Это очень-очень плохо.

Не то, что Наумов хорошо поладил с моей семьей. И не то, что он заботливый и внимательный. А вот то, что мне нравится этот парень, – просто катастрофа. Что-то вроде той, когда Титаник налетел на айсберг.

Я не очень понимаю, что с этим нужно делать. Перестать с ним общаться? Разве, когда девушка в отношениях, ей может понравиться кто-то другой?

– Мань, ты не смотришь! – стучит меня ладошкой по плечу Егор.

Вскинув голову, помутневшим взглядом таращусь перед собой. Туда, где уже началась игра. Когда успели? Наверное, где-то между стаканчиком попкорна и моим осознанием собственной неуместной влюбленности.

– Так, – сдувая челку, рядом приземляется Леля, – все окей?

Губами улыбаюсь, а глазами стараюсь хотя бы не так явно транслировать панику.

Говорю:

– Да, спасибо.

– Если что, спрашивайте, если что-то интересно будет.

– Егор, слышал? Есть вопросы?

Он мотает головой, не отводя глаз от игры и с набитым ртом мычит:

– Не.

– Это пока, – я снова улыбаюсь, на этот раз уже легче, – когда отойдет от первого шока, устроит тебе допрос.

Смотрю, как Леля делает несколько фотографий на телефон и сразу же выкладывает в паблик команды.

Заметив мой взгляд, девушка поясняет:

– Я социальными сетями «Черной базы» занимаюсь. Не на постоянке, просто у ребят smm-менеджер ушел, вот меня папа и припахал.

– Мне кажется, это интересно.

Она морщит маленький носик:

– Иногда.

А я вдруг спрашиваю:

– А почему Гордей тоже в форме? Его разве не отстранили?

Леля убирает телефон и смотрит на меня внимательно. Даже если что-то и понимает, то вида не подает. Просто отвечает ровно:

– Дед – это синоним авторитета. Парни могут в запале с ним поспорить, но его решения никогда не обсуждаются. Если включил Гордого в заявку, значит, есть причины. Но да, он его отстранил до особых распоряжений.

Я украдкой смотрю на парня на скамейке запасных. Полностью поглощен игрой. Сидит, упираясь локтями в колени и неуловимо тянется к полю.

Спрашиваю:

– А сколько в заявке человек?

– Двенадцать. Пять в основе, семь в запасе, – Оля наклоняется ко мне и понижает голос, – есть и те, кто в заявку не попадают. Сидят за нами. Только не оборачивайся. Вот кто с Дедом бы поспорил.

– А Наумовы всегда попадают?

– Они всегда в основе. Дедулин сам себе навредил, когда Гордого воспитывать решил. Но, видимо, у этого решения есть какой-то высший смысл.

– Охренеть! – орет Егор, вскакивая на ноги.

Машинально аплодирую вместе с ним. Надо все же включиться в происходящее.

Леля тем временем смеется:

– Самый эмоциональный болельщик на всей арене!

Но я уверена, что самые сильные эмоции сейчас шарашат не маленького рыжего мальчика, а глупую рыжую девочку. И, конечно, совсем не из-за игры.

Глава 22

Маша

Игру я смотрю почти «через пальцы». Аплодирую и негодую, конечно, вместе со всеми, но в основном подстраиваюсь под реакцию Егора. Поймите правильно, это действительно потрясающее и захватывающее действо! Все баскетболисты и даже, да простят меня Наумовы, те, что из команды соперников, кажутся мне небожителями. Такая отточенность движений, скорость, точность, а антропометрия? Их же создали специально для баскетбола!

Но все это проходит как-то мимо меня. Я сижу с полным ощущением, что кто-то надел мне эмалированное ведро на голову. Гулко, глухо и как-то слепо ко всему происходящему.

Я влюбилась как дурочка. В красивого новенького баскетболиста. Мы что блин, в мелодраме?!

В большом перерыве между четвертями мне становится совсем плохо. Команды уходят в раздевалки, но Гордей остается. Он направляется к нам и останавливается прямо напротив меня, касаясь моих коленей. Прижимаюсь к спинке стула и поднимаю голову. Карие глаза, родинка над губой, кольцо в носу. Я на это купилась? Или на наглый флирт?

Как хороший человек и правильная девушка я не должна была позволить себе все это чувствовать.

Например, вот это. То, что от контакта с ним у меня в груди все сносит лавиной. А он просто к коленочкам прислонился. Ну не дура?

– Все хорошо? – спрашивает Наумов.

Мычу невнятно:

– Угу.

– Точно?

Киваю несколько раз кряду, как старая собачка в машине у провинциального таксиста. Хотя мне хочется разозлиться и заорать – конечно, все не хорошо!

Прищурившись, Гордый почему-то решает промолчать. Только окидывает меня внимательным взглядом. А потом поворачивается к моему брату и говорит:

– Егор, хочешь в кольцо покидать?

– В смы-ы-ысле? А че, можно? Здесь?!

– Да, пока перерыв, можно. Погнали.

И они вдвоем уходят. Пыхчу и верчусь на стуле, как будто он на костре подогревается. С ума сойти. То есть природа создала красивого парня, положила внутрь самые классные качества, а потом присыпала это тягой идти против мнения большинства. И, возможно, склонностью к чему-то противозаконному. Может, эти операторы в зале снимают не матч, а меня? Можно поговорить со сценаристом? У него же с фантазией беда!

– Маш? – поворачивается ко мне вдруг Леля.

Должно быть, видок у меня дикий. Я улыбаюсь и несколько раз часто хлопаю ресницами. Если с остальными работает, то и с ней должно. Усердно изображая отличницу, отзываюсь:

– Да?

– А вы учитесь вместе? – спрашивает будто невзначай, но я слишком хорошо вижу, как старательно она напускает на себя безразличный вид.

– В одном классе. Ребята только к нам перешли.

– И уже успели подружиться?

Фыркаю, прикрыв рот рукой:

– Сильно сказано. У нас с Гордеем общее задание по учебе. А Ефим после уроков сразу на тренировку едет, как я поняла. Так что мы общаемся, но не близко.

Она закусывает губу и смотрит на трибуну. Глядя на то, как она нервно трясет одной ногой под стулом, я добавляю:

– Они вообще ни с кем пока не подружились. Ну только со мной и с Джипом.

– Джипом?

– Это мой лучший друг.

– Лучший друг