Правило 24 секунд - Юля Артеева Страница 25

Пока я представляю их друг другу, она почему-то смеется.

Говорит:

– Ну теперь понятно.

– Что? – спрашиваю с замиранием сердца.

Мама показывает на Гордея, а потом крутит рукой около своего лба:

– Егор в ванной торчит вечность, волосы укладывает. Теперь понимаю, что он хочет на своей голове изобразить.

Все еще посмеиваясь, она ставит Васю на пол и кричит в квартиру:

– Юра! Выйди на минуту!

– Обещаю, – улыбаясь, заверяет Наумов, – прическа – это самое плохое, что Егор захочет за мной повторять.

Мама кивает, с любопытством его разглядывая:

– Надеюсь. Юра! Манечка, я схожу за папой, он хотел познакомиться.

Она идет по коридору, а мы с Наумовым переглядываемся. Уголки моих губ неотвратимо ползут наверх, а у него на щеке уже давно светится тот самый дополнительный смайлик. Смутившись, переключаю внимание на брата. Присев на корточки, он обеими ладошками обхватывает мои кеды.

– Черт, – аккуратно разуваюсь, – возьму салфетки.

А когда, метнувшись в маленькую ванную, хватаю упаковку влажных салфеток, и выхожу в коридор, то замираю от ужаса.

Гордей, тоже присев, протягивает Васе руку. Боже. Это катастрофа! Открываю рот, чтобы как-то его остановить, но брат вдруг хватается за его пальцы.

Я превращаюсь в немую статую. Дышать не смею. Смотрю, как Вася подходит ближе и трогает кольцо в носу Гордея. Тот чуть поворачивает голову, демонстрируя такую же сережку в ухе, и малыш берется за нее второй рукой.

– Господи, – слышу ошарашенный мамин голос рядом.

Выдаю сипло:

– Мам, все в порядке.

– Я… я вижу. Юра, ты видишь?

Втроем мы пялимся на то, как Вася тщательно ощупывает все кольца Наумова, а потом переключается на его подвески на шее. Если Гордей и смущен нашей неоднозначной реакцией, никак это не показывает. Только аккуратно подает ребенку цепочки, а потом показывает часы и кольца на руках.

Не знаю, сколько еще продлилась бы эта сюрреалистическая сцена, если бы в коридор не вывалился Егор и не осчастливил нас громким мальчишеским возгласом:

– Твою мать!

– Егор, – одергивает его папа.

Мама сбрасывает с себя оцепенение и берет на руки Васю. Смотрит на меня многозначительно. Я приподнимаю плечи и качаю головой, даю понять, что я сама в шоке от произошедшего и ничем не могу это объяснить.

– Здравствуйте, – говорит Гордый папе, поднимаясь на ноги, – Гордей Наумов.

– Ну, здравствуйте, – произносит папа, складывая руки на груди.

Смотрит на Наумова, потом на прическу Егора, потом возвращается взглядом обратно. Не расцепляя рук, тянет ладонь наверх и оглаживает свои седые усы. Стреляет внимательным взглядом на меня и говорит наконец:

– Очень приятно, Гордей Наумов. Юрий Борисович. Быть на связи, вечером проводить.

Как обычно, закончив говорить, папа не дожидается ответа и уходит обратно в комнату. Но на середине пути все же останавливается и говорит:

– Заходите еще.

–.. .– … – ..– .–. .– .– … .-.-

И уже на улице, когда мы ждем такси, Гордый спрашивает:

– Я что-то не так сделал?

В ответ Егор фыркает:

– Ты мини-чудо сотворил.

– Почему?

– Вася аутист, – бесхитростно сообщает брат.

Я хмурюсь:

– Блин, Егор.

– А что, не так?

– Не так. У Васи РАС.

– Это то же самое, – поджимает губы Егор, но, поймав взгляд Наумова, тут же перестраивается, – извини. Как скажешь.

Я со смущением поясняю:

– Он не всегда позволяет себя трогать, нужно делать это определенным образом. И никогда не контактирует с чужими.

Гордей касается моей руки и произносит тихо:

– Извини. Если бы я знал, я не стал бы…

– Все в порядке, – трясу головой и улыбаюсь, – Егор прав. Это действительно мини-чудо. Сама не верю, что это видела.

А он наклоняется ко мне и шепчет:

– Все еще не хочешь обсуждать со мной религию?

Глава 21

Маша

Когда мы выходим из машины около шлагбаума, Егор сразу слетает с катушек. Впервые в хорошем смысле. Глядя на то, как загораются его глаза, а все движения становятся торопливыми и резкими, я, хоть и смеюсь, сама готова его в этом поддержать.

Потому что атмосфера предстоящего матча чувствуется уже отсюда, с улицы. Она начинается с людей, которые стройной толпой идут к спортивной арене. Очень тяжело не заразиться всеобщим предвкушением. Я вся как будто превращаюсь в какой-то странный передатчик, который ловит чужие эмоции и тут же отправляет их дальше. Толпа гудит, дышит и вибрирует.

Впервые оказавшись в таком заряженном скоплении людей, я теряюсь. И только поэтому позволяю Гордею взять себя за руку. Я в свою очередь хватаю вертлявую ладошку брата, и мы втроем лавируем в потоке. Наумов, высокий и собранный, разумеется, знает, куда идти, поэтому движется быстро и ловко. У самого стадиона он тянет нас в сторону, заставляя отделиться от толпы. И, пока все идут к главному входу под огромной вывеской «Баскетбольный центр», мы ныряем в какую-то калитку и находим неприметную голубую дверь.

Только тут соображаю отдернуть руку. Краснею. Если бы Слава видел, что его девушка ходит за ручку с тем, кого едва знает…

К слову, когда мы зашли домой, я переоделась. И, хоть бюстгальтер надевать я не стала из какого-то тупого чувства сопротивления, все же брючный костюм сменила на спортивный. Серые джоггеры и такой же свитшот уж точно не выглядят вызывающими. Более чем уместно на баскетбольном матче, куда я просто привела младшего брата.

Остановившись посреди дороги, я зажмуриваюсь. Вдох, выдох. Дыши, маленькая лгунья.

– Мань, не тормози! – нетерпеливо выкрикивает Егор и тянет меня за руку.

Гордей одаривает меня одним из своих коронных взглядов из-под челки. Глаза чуть прищурены, один уголок губ приподнят выше, чем второй. Как будто видит меня насквозь.

Наумов толкает дверь и начинает спускаться по небольшой лестнице вниз. Выглядывая из-за его спины, вижу рамку и пост охраны.

Там мужчина в возрасте разводит руки в стороны и радостно восклицает:

– Гордый, какие люди, и без охраны!

– Здаров, дядь Лень. А это, по-твоему, кто? – кивает на нас с братом.

– Серьезное сопровождение, – прищуривается охранник, – твои?

– Мои.

Насупившись, обнимаю Егора и притягиваю его к себе. «Мои». И как ему удается всегда звучать так уверенно и самодовольно? Просто поразительно!

– Ну бегите. Дедулин сказал, чтоб ты в раздевалку сразу шел.

Гордей закатывает глаза и ничего не отвечает, только жестом показывает нам, чтобы шли за ним.

Идем по узкому коридору, стены серые, и двери в тон, если не знать, куда идти, в жизни не разберешься. Но Наумов движется уверенно и расслабленно, как будто он дома. После очередного