Пусть она вернется - Синтия Кафка Страница 21

– Я иногда боюсь, что закончу как она. Я уже представляла, как брошу всех, и себя саму в том числе. И не однажды.

– Но ты же этого не сделала.

– Конечно, нет. Куда идти, зачем? Я обычно не покидаю свою зону комфорта, а уж расстаться с привычной жизнью… К тому же подобное безумие просто бы убило моего отца. И я никогда не смогу бросить Селию.

– Вот видишь… Я думаю, что бояться подобного и думать об этом вовсе не плохо. Наоборот, вспомни, к примеру, Мари-Лин. Страх полезен и спасителен, он потому и существует, чтобы мы избегали опасностей.

– Только мои страхи мешают мне жить… Это одна из причин, по которой я цепляюсь за значимые для меня приметы, именно из-за этого моя жизнь – бесконечная череда рутинных занятий, именно поэтому я так боюсь привязываться к людям, которые могли бы стать друзьями и стать ее частью. Но я запрещаю себе нарушать эти правила, потому что у меня неприятное предчувствие – мне кажется, что если я нарушу правила, то окончательно потеряюсь и пропаду.

– Ну, наличие рамок не всегда плохо.

– Это правда. Я даже слышала в одном подкасте, что у Флобера тоже были ежедневные ритуалы.

– Ты хочешь стать писателем?

– Наивный. Автоматические действия освобождают полет мысли, это давно известно и доказано! Поэтому мне нравится работа на заводе. Я делаю одни и те же движения, и в голове у меня бродят десятки разных идей. Но поскольку я боюсь связывать себя чем-то конкретным, они остаются в зачаточном состоянии, всего лишь симпатичными идеями. Я пытаюсь построить какой-нибудь план, но все это тонет в моих страхах. Я бы хотела вернуть беззаботность наших пятнадцати лет.

– Так мы здесь как раз за этим, Марго, – поддерживает меня Тим. – Я хочу сказать… Да, мы ищем твою мать и стараемся изо всех сил понять, почему она сбежала. Но это все для того, чтобы ты смогла двигаться вперед, и еще…

Тим внезапно замолкает, но, когда я думаю, что он закончил, продолжает:

– Чтобы возродить то восхищение миром, что было у тебя до этого. Ты была любопытной, открытой, забавной, внимательной к другим. И ты продолжаешь ею быть, но где-то в глубине души. Ты по-прежнему можешь увидеть вместо облака белого медведя или пальму, разработать правила, как сделать разговор песней, тебя волнует все, что ты видишь. Ты обладаешь потрясающей чувствительностью и многими талантами. Посмотри на свечи, которые ты делаешь, какие они красивые, ты из ничего создаешь чудо! Но уже много лет ты столько себе запрещаешь, играя роль дочери, которая отвечает за все, которая обеспечивает всех, которая контролирует. И не позволяет себе даже намека на ошибку.

Тирада пригвождает меня к месту. Мои щеки полыхают. Наверное, я все-таки была права, начав эту дискуссию. Я прячу смущение за шуткой.

– Ладно, стоп! Кажется, я поняла, в чем смысл!

Тимоте снова смотрит мне прямо в глаза.

– Ты редко бываешь такой откровенной, но я счастлив, что ты наконец выговариваешься, это хорошо для нас обоих. Очень важно рассказывать о своих терзаниях, это помогает. И я здесь, и буду всегда рядом, когда ты захочешь поговорить.

Я благодарно улыбаюсь ему, продолжая при этом думать о том, что прячу в глубине души.

– Думаю, что наше путешествие мне в любом случае поможет. Я хотела бы примириться со своим отрочеством. И надеюсь, что мы найдем мою мать.

3 октября 2012 года

Я проснулась на пляже, не понимая, как я туда попала.

Надо сказать, я сплю все меньше в последнее время, и понимаю почему.

Несколько дней назад я подслушала спор Лины с каким-то мужчиной.

С тех пор эта картина крутится в моей голове, и я даже не понимаю, был ли это сон или реальность.

Живя в своем пузыре, я давно перестала различать действительность и фантазии.

Мне кажется, это был Огюстен, тот человек, которого я впервые увидела в прошлом году и которого еще несколько раз встречала потом, не осмеливаясь заговорить.

Может быть, между ним и Линой что-то есть?

Лина не чурается мира, она часто куда-то ходит, ей нужно разговаривать с людьми…

Я понимаю ее и принимаю.

Но вступить в отношения с мужчиной – значит поставить под угрозу наши.

Это было бы нечестно.

Я бросила все, чтобы найти ее.

Я ощущаю себя потерянной, но у меня нет сил спорить с ней.

Мне так нравится эта жизнь.

Простая, уютная.

А мужчина бы все испортил.

Призраки прошлого вдруг снова вернулись. Лина обещала, что вместе мы забудем все, что было, все, что привело меня в укрытие у Жеромины.

Но меня снова мучают кошмары, и мигрени вместе с ними.

И я уверена, что это из-за нее.

13

«Счастье часто прямо перед тобой. Надо только открыть глаза пошире».

Незачем искать особый смысл утренней цитаты. Я открыла ставни, прежде чем вытянуть очередную карту из набора, и если видеть перед собой восхитительный пейзаж – счастье, то вот оно. Солнце залило комнату, вокруг меня гуляют ароматы природы, я ощущаю себя на редкость умиротворенной. А вчерашний спор с Тимоте не вызывает во мне ни размышлений, ни запоздалых сожалений.

Проглотив достойный великана завтрак, мы направились в сторону Мачинаджио, ближайшего к нашему курортному местечку порта.

Почти два часа мы бродили по улицам и переулкам, как будто в поисках сбежавшего кота. Тем не менее дважды наши собеседники пробудили в нас надежду, но пока Тимоте лихорадочно записывал их рассказы, я уже рвалась дальше.

Их свидетельства никак не могли касаться моей матери.

Усевшись на террасе кафе напротив порта, я перевариваю утрату иллюзий. Конечно, я не предполагала, что столкнусь с ней, прямо выйдя из самолета, но при этом не была готова и ко всем этим направленным на меня сочувствующим взглядам. «Это ваша мама? А она давно пропала?» Эти вопросы невольно возвращали меня в прошлое.

– Как ты себя чувствуешь? – беспокоится Тимоте.

– Это оказалось труднее, чем я себе представляла. А что я представляла на самом деле? Что Корсика станет игрой с подсказками, которые приведут нас к матери?

– Любое расследование состоит из успехов и неудач, из периодов, когда все складывается само собой, и