Пусть она вернется - Синтия Кафка Страница 15

9

Полчаса спустя мы паркуемся в Эрбалуге, деревне, ставшей пристанищем художников. В поисках адресов, записанных в моей тетрадке, мы идем по маленьким улочкам, и тут же нас настигает первое разочарование. Одна из мастерских закрыта до конца межсезонья. Тем не менее к витрине под объявлением об отпуске скотчем приклеен листок с номером телефона, и я вытаскиваю тетрадь, чтобы его записать.

Другая мастерская открыта, но она принадлежит дальней родственнице художника, которая не может нам помочь. Увы, но я заметила, что выставленные картины совсем не похожи на портрет моей матери. Тем не менее мы попросили хозяйку повесить наше объявление, и она охотно согласилась.

Мы вышли из магазина на улочки Эрбалунги с объявлениями наготове. Несколько вежливых отказов, косые взгляды и странные вопросы приводят меня в уныние. «Кто вы такие?», «Почему вы ее ищете?», «Что она сделала?», «Вопрос в деньгах? Или кровная месть?» В то же время некоторые интересуются внезапным исчезновением, и пожилые люди пытаются просто поговорить, под предлогом рассказа о происшествии. Теперь я понимаю, почему мой отец не захотел, чтобы я участвовала в поисках матери. Подобные расспросы заставляют обнажиться, выставлять себя голой на потеху публике. Довольно часто мы наталкиваемся на презрение – я не уверена, что смогла бы выдержать подобное в пятнадцать лет.

Мы уже собирались уехать, когда одна милая маленькая женщина, поливавшая растения на балконе и наблюдавшая за нами уже некоторое время, вдруг окликнула нас:

– Эй, любовники, вы же не осмотрели башню! Вернитесь к началу улицы и поверните направо. Жалко пропустить такую красоту!

Мы поблагодарили ее. Оказалось, то, что нам показалось тупиком, на самом деле было грандиозным видом на море и удивительной старой полуразрушенной башней, стоявшей на каменном выступе.

– Эта Генуэзская башня[6] когда-то служила защитой от пиратов, – читаю я на табличке.

– Надо срочно позвать сюда телевидение, пусть поснимают пейзажи, – шутит Тим.

Я шутливо толкаю его локтем, и замираю, уставившись на открывающийся перед нами вид. У меня перехватывает горло от его невероятной красоты.

– А мы ведь могли это пропустить…

– Мораль сей басни такова, – заявляет Тимоте с глубокомысленным видом, – что любопытство нельзя считать пороком.

Я смеюсь.

– Ты не смог сделать вывод получше? Учитель из тебя так себе!

– Ну давай тогда ты, слушаю тебя внимательно!

Приняв вызов, я начинаю рассуждать вслух:

– Ну, мораль этой истории …

– Я весь внимание! – издевается Тим, изображая зевок.

– Мораль состоит в том, что иногда место, не кажущееся на первый взгляд таким уж привлекательным, заслуживает углубленного изучения. Мы не застрахованы от внезапных сокровищ.

– Ладно, Марго 2.0, супер! Я не ожидал от тебя, но готов признать твою точку зрения.

Я показываю ему язык и иду в сторону базарчика местных производителей и художников, образовавшегося возле стоянки, пока мы гуляли. Он состоит из нескольких прилавков, однако место очень удачное, на самом проходе. Перед прилавком, заполненным свечками, Тимоте бубнит мне на ухо, что мои свечки в тысячу раз лучше, а я шлепаю его по плечу, чтобы он говорил потише. Обиженная продавщица едва удостаивает взглядом портрет, которые я ей показываю. И мы продолжаем опрашивать всех встречных, видели ли они эту женщину и знают ли художника, нарисовавшего портрет, но все безуспешно. Обойдя базар, я присоединяюсь к Тимоте, застрявшему у прилавка с украшениями. Мой взгляд привлекают браслеты, сделанные из оливковых косточек. Я рассматриваю их и даже решаюсь купить один для Селии, когда мой взгляд падает на белый камень, украшенный очень тонко выписанной спиралью. Заметив мой интерес, продавщица наклоняется ко мне.

– Это глаз святой Лючии[7], – доверительно говорит она мне. – На Корсике она везде. Я собираю эти ракушки на пляже в январе, когда штормовые волны выносят их на берег.

– А почему он так называется?

– Существует такая корсиканская легенда. Лючия означает свет. По преданию, мать Лючии страдала от неизлечимой болезни. Ее дочь помолилась за нее Мадонне, и случилось чудо. Чтобы отблагодарить богоматерь, Лючия дала обет безбрачия, вырвала себе глаза и бросила их в море.

– Какая добренькая легенда, – иронизирует Тимоте у меня за спиной.

– Очень грустная история, – отвечаю я, не обращая внимания на моего друга.

– Но все закончилось хорошо! Лючия отдала свою душу и тело за других, использовала свой дар для людей, поэтому, чтобы ее отблагодарить, Мадонна вернула ей зрение и подарила восхитительные, сверкающие глаза. «Ochji belli e lucenti», по-корсикански. А ношение этого украшения защищает от сглаза и притягивает удачу.

Я глажу один из камней кончиком пальца.

– Я возьму его, и еще вот это, в подарок, – показываю на браслет из оливковых косточек. Женщина кивает и заворачивает украшение для сестры. Тимоте вытаскивает из кармана купюру.

– Я сегодня угощаю, – встревает он. – Никогда не знаешь, вдруг это как цветы клевера с четырьмя листочками и, чтобы они приносили удачу, лучше их дарить.

Я даже и не пытаюсь бороться за право оплатить, поскольку совершенно ясно, что проиграю. И во внезапном порыве, который мне отнюдь не свойственен, благодарю его звонким поцелуем в щеку. Если Тим и удивлен, то никак себя не выдает.

– I basgi ùn lascianu u stampu sopra a faccia, ma u lascianu nantu u core, – говорит продавщица с широкой улыбкой.

– А что это значит?

– Поцелуи оставляют следы не на лице, а на сердце, – переводит она.

– Это очень симпатично.

– И совершенная правда, – добавляет Тимоте, надевая браслет мне на руку.

Я не знаю, действует ли это так же на тех, кто целует, но сердце мое подпрыгивает, как будто на нем и вправду остался след. Усевшись в машину, я тихонько глажу камень, спрашивая себя, поможет ли мне этот амулет в будущем.

Через четыре-пять километров Тимоте предлагает мне остановиться где-нибудь у дороги, чтобы полюбоваться видами. Я согласна с ним – надо наслаждаться красотой, и мы пользуемся всякой этой возможностью, хотя бы просто почаще останавливаясь на обочине. Виды вызывают у нас полный восторг. Теперь я уже начала понимать, почему рекомендуется отвести несколько дней на маршрут вокруг острова Корсика. Если пейзаж такой же великолепный на всем протяжении пути, то легче идти пешком.

На одной из многочисленных остановок, сделав несколько снимков, я вдруг замечаю, как Тимоте, опершись на капот, что-то набирает на моем телефоне.

– Новый след, инспектор Гаджет[8]?

– Вовсе нет, я просто ищу ночлег на сегодня.

Я тут же возмущаюсь:

– Пардон? Ты не резервируешь номер заранее, хотя бы за день до? Я думала…

– Ты слишком много думаешь. И не волнуйся, сейчас не