Сквозь тёмные дни - Елена Станиславова Страница 9

может быть, он опоздал?

Лилья и daddy вернулись домой почти одновременно. Почти. Лилья пришла на пару минут позже.

— Ты любишь ранние прогулки, dóttir?

— Не очень, — Лилья на миг засомневалась, говорить ли правду, но решилась. — Daddy, я не ночевала дома. Ну, понимаешь, я встретила мужчину в баре и… — Лилья замешкалась, — Ты думаешь, что я sort of slut[14]?

— Понимаю, dóttir. Нет, я так не думаю. Думаю, что ты хоть и наполовину, но исландка.

— …?

— Видишь ли, у нас мужчина и женщина часто знакомятся в постели. И только потом начинают строить отношения. Вероятно, у тебя это в генах.

Лилья вопросительно смотрела на daddy, и он продолжил:

— Исландцы веками жили в ужасной тесноте — климат у нас неласковый, самой большой ценностью было тепло, а топливом наша страна небогата. При этом людям значительную часть времени, особенно долгой зимой, приходилось находиться в помещении. Личного пространства, как сейчас модно говорить, не предполагалось. Долгих ухаживаний — из-за климата и образа жизни — не было. Поэтому без «химии» и интимной совместимости семейная жизнь становилась тяжкой обузой. Ну, по крайней мере, так это объясняют наши психологи.

— Ясно. Ты меня успокоил, — улыбнулась Лилья и пошла на кухню готовить завтрак.

— А этот парень, он ничего?

Лилья, в принципе, ждала этого вопроса.

— Очень даже ничего. Но он в жутком стрессе. Он из Гриндавика, рыбак. Извержение уничтожило его дом. Сейчас живёт в отеле… А ещё он художник. Настоящий.

Лилья встала из-за стола и вышла из кухни, но вскоре вернулась.

— Вот, посмотри. Это он меня нарисовал. Ночью.

— Да, похоже, он действительно художник.

Как будто бы само мгновение —

ты смотришь пристально с листа.

Его, своё ли откровение

я, покидая, забрала…

То самоё мгновенье времени,

когда ты видел всю, как есть.

Вот, отраженье отражения

теперь всмотрелось в меня здесь.

Всё светлое время дня Лилья и daddy проспали — у обоих ночь была бессонной. А вечер они провели дома — им было о чём поговорить.

Лилья повесила свой портрет на стену выделенной ей «детской» и весь вечер ждала звонка. Но Храннар не позвонил.

На следующий день daddy повёз Лилью в Музей саги, и она погрузилась в эпоху заселения острова норвежскими викингами, показанную с такой реалистичностью, что у Лильи появилось ощущение, что она каким-то чудом оказалась пассажиркой машины времени.

А потом daddy и dóttir переместились в Национальный музей Исландии, и после обеда в милом кафе на первом этаже Лилья продолжила знакомство с родиной daddy — получила общее представление о двенадцативековой истории страны и «поговорила по телефону» с каким-то видным средневековым исландцем, жившим в 1117 году, а позже залипла на огромной коллекции фотографий, которые многое ей объяснили.

Среди изображений времени,

застывшего средь этих мест,

залипло в мёде ощущение

ожившей памяти окрест.

И отраженьем тем мгновениям,

когда недавно на стене

твоим ожившим отражениям

нашёлся отклик вдруг во мне.

Мне ветер веял летний, солнечный,

хоть цвет пристал, скорей, луне.

Мой полдень ласковый, безоблачный

маячил в древнем серебре.

Это был насыщенный день, и к вечеру голова у Лильи потрескивала от обилия полученной информации. Перед сном её кольнуло сожаление — Храннар так и не позвонил. Но усталость взяла своё, и Лилья уснула, не успев впасть в расстройство.

Прошла неделя, а Храннар так и не позвонил.

За эту неделю daddy и dóttir решили, что есть смысл попробовать жить вместе. В Нарве Лилью, фактически, ничто не держит. Английского для жизни в Исландии ей пока хватит. Помощь в трудоустройстве по программе восстановления семьи (Лилья поняла, что это называется как-то так) ей обеспечена. А дальше видно будет. И она взяла билет на самолёт, чтобы уладить кое-какие дела в Эстонии — с квартирой, документами и т. д. и т. п.

Храннар позвонил в последний день, прямо перед отлётом Лильи.

Нет, как он мог её забыть.

Он просто сомневался, что Лилье нужен такой fucking loser[15].

Он очень хочет её увидеть. И не только увидеть.

Она уже улетает? Holy shit[16]! Какой же он идиот, что не позвонил раньше…

А Лилья всё же обиделась. Она решила не говорить Храннару, что вернётся. Да, если честно, она укоряла себя за это. Но, в то же время, её внезапно взбодрившаяся гордость (или что это?) шептала ей на ухо, что неделя — это слишком долго, ладно бы, дня через три позвонил… Короче, Лилья решила, если она ему так уж нужна, потерпит пару недель до её следующего приезда.

Буду ждать — твоего ли решения

или, может, судьбы проявления…

Где недавно царила зима,

там, где места нет даже сомнению,

отголоску живого тепла,

отражённому в изображении,

не поддаться ни хладу, ни тлению…

* * *

Храннара от жесточайшей депрессии, в которую он неминуемо бы свалился, спасло лишь то, что за последние полмесяца на него свалилась масса событий и хлопот. Приятных.

Во-первых, пришло официальное уведомление, что после оценки ущерба он получит полную компенсацию за утраченную недвижимость.

Во-вторых, он нашёл работу. Старший мастер добычи на рыболовном траулере, приписанном к порту в Рéйкьянесбайре, уходит на заслуженный отдых — вакансия освобождается, Храннару предложили занять его место.

Сборы были недолгими и уже привычными. Квартиру в Ньярдвике удалось найти сразу. Парни на траулере Sunna тепло встретили новичка. Жизнь налаживалась. Вот только глаза Лильи, смотрящие на Храннара с портретов, которые он по памяти рисовал чуть ли не каждый вечер и вешал на стену напротив кровати, не давали ему покоя…

во взгляде её вопрос

в память и сердце врос

кто не ответит

с того и спрос…

А что, он вроде больше не хренов неудачник, в субботу вечером он ей позвонит…

…Пусть Храннар и дал себе зарок не пить лишку, но обидеть ребят — это было бы не по-товарищески. После вчерашних затянувшихся посиделок с новыми друзьями во рту пересохло, в висках стучало. Небо за окном его нового дома по-прежнему хмурилось, в стекло настойчиво долбили капли дождя, а в некотором отдалении за этим стеклом шевелил своими щупальцами-волнами седой океан. Телевизор монотонно бубнил новости. Одна из них оказалась хорошей — очередное извержение закончилось, лава так и не доползла ни до южной дороги и не съела больше ни одного дома в Гриндавике. Звякнул