Сережа - Вера Федоровна Панова Страница 16

«Фу какой!..» – подумал Сережа.

Коростелев угадал его мысли. Он сказал потихоньку:

– Ему девятый день, понимаешь? Девятый день, всех и делов, что с него спросишь, верно?

– Угу, – смущенно согласился Сережа.

– Впоследствии будет парень что надо. Увидишь.

Сережа подумал: когда это будет! И как за ним присматривать, когда он… как кисель – даже мама за него берется с опаской.

Наевшись, Леня спал на маминой кровати. Взрослые в столовой разговаривали о нем.

– Няню надо, – сказала тетя Паша. – Не управлюсь я.

– Никого не нужно, – сказала мама. – Пока каникулы, я сама буду с ним, а потом устроим в ясли, там настоящие няни и настоящий уход.

«А, это хорошо, пусть в ясли», – подумал Сережа, чувствуя облегчение. Лида всегда мечтала, чтоб Виктора отдали в ясли… Сережа влез на кровать и уселся рядом с Леней, намереваясь рассмотреть его как следует, пока он не орет и не морщится. Оказалось, у Лени есть ресницы, только очень короткие. Кожа темно-красного личика была нежная, бархатистая, Сережа дотронулся до нее пальцем, чтобы испытать на ощупь…

– Что ты делаешь! – воскликнула мама, входя.

От неожиданности он вздрогнул и отдернул руку…

– Слезь сейчас же! Разве можно его трогать грязными руками!

– У меня чистые, – сказал Сережа, испуганно слезая с кровати.

– И вообще, Сереженька, – сказала мама, – давай подальше от него, пока он маленький. Ты можешь толкнуть нечаянно… Мало ли что. И, пожалуйста, не води сюда детей, а то еще заразят его какой-нибудь болезнью… Давай уйдем лучше! – ласково и повелительно закончила мама.

Сережа послушно вышел. Он был задумчив. Все это не так, как он ожидал… Мама завесила окошко шалью, чтобы свет не мешал Лене спать, вышла вслед за Сережей и тихо прикрыла дверь…

Васька и его дядя

У Васьки есть дядя. Лида, безусловно, сказала бы, что это вранье, никакого дяди нет, но ей приходится помалкивать: дядя есть; вот его карточка – на этажерке, между двумя вазами с маками из красных стружек. Дядя снят под пальмой, одет во все белое, и солнце светит таким слепым белым светом, что не рассмотреть ни лица, ни одежи. Хорошо вышла на карточке только пальма да две короткие черные тени, одна дядина, другая пальмина.

Лицо – неважно, но жалко, что не разобрать, во что одет дядя. Он не просто дядя, а капитан дальнего плаванья. Интересно же – как одеваются капитаны дальнего плаванья. Васька говорит, снимок сделан в городе Гонолулу на острове Оаху. Иногда от дяди приходят посылки. Васькина мать хвастает.

– Опять Костя прислал два отреза.

Она куски материи называет отрезами. Но бывают в посылках и драгоценные вещи. Например: бутылка со спиртом, а в ней крокодильчик, маленький, как рыбка, но настоящий; будет в спирту стоять хоть сто лет и не испортится. Понятно, что Васька задается: все, что есть у других ребят, – тьфу против крокодильчика.

Или пришла в посылке большая раковина: снаружи серая, а внутри розовая – розовые створки приоткрыты, как губы, – и если приложить ее к уху, то слышен тихий, как бы издалека, ровный гул. Когда Васька в хорошем настроении, он дает Сереже послушать. И Сережа стоит, прижав раковину к уху, с неподвижно раскрытыми глазами, и, притаив дыхание, слушает тихий незамирающий гул, идущий из глубины раковины. Что за гул? Откуда он там берется? Почему от него беспокойство – и хочется слушать да слушать?..

И этот дядя, необыкновенный, исключительный, – этот дядя после Гонолулу и всяких островов надумал приехать к Ваське погостить! Васька сообщил об этом, выйдя на улицу, сообщил небрежно, держа папиросу в углу рта и щуря от дыма глаз, сообщил так, будто в этом не было ничего выдающегося. А когда Шурик, после молчания, спросил басом: «Какой дядя? Капитан?» – Васька ответил:

– А какой же еще? У меня другого и нету.

Он сказал «у меня» с особенным выражением, чтоб было ясно: у вас могут быть другие дяди, не капитаны; у меня их быть не может. И все признали, что это на самом деле так.

– А он скоро приедет? – спросил Сережа.

– Через недельку, две, – ответил Васька. – Ну, я пошел мел покупать.

– Зачем тебе мел? – спросил Сережа.

– Мать потолки белить собралась.

Конечно, для такого дяди как не побелить потолки!

– Врет он, – сказала Лида, не выдержав. – Никто к ним не едет.

Сказала и поспешно отступила, боясь получить затрещину. Но Васька на этот раз не дал ей затрещины. Даже не сказал «дура» – просто удалился, помахивая плетеной сумкой, в которой лежал мешочек для мела.

А Лида осталась на месте, как оплеванная.

…Побелили потолки и наклеили новые обои. Васька мазал куски обоев клеем и подавал матери, а она наклеивала. Ребята заглядывали из сеней – в комнаты Васька не велел входить.

– Вы мне все тут перепутаете, – сказал он.

Потом Васькина мама вымыла пол и постлала половики. Они с Васькой ходили по половикам, на пол не ступали.

– Моряки обожают чистоту, – сказала Васькина мать.

Будильник перенесли в заднюю комнату, где будет спать дядя.

– Моряки все по часам делают, – сказала Васькина мать.

Дядю ждали с нетерпением. Если на Дальнюю сворачивала машина, все замирали – не дядя ли едет со станции. Но машина проезжала, а дяди не было, и Лида радовалась. У нее бывали свои какие-то радости, недоступные для других.

По вечерам, придя с работы и управившись по хозяйству, Васькина мать выходила за калитку похвалить соседкам своего брата, капитана. А ребята, держась в сторонке, слушали.

– Сейчас он на курорте, – рассказывала Васькина мать. – Поправляет свое здоровье. Сердце неважное. Путевку ему дали, конечно, в самый лучший санаторий. А после лечения заедет к нам.

– Как он пел когда-то! – говорила она дальше. – Как он исполнял в клубе «Куда, куда вы удалились» – лучше Козловского! Теперь, конечно, располнел, и одышка, и в семье бог знает что делается, не очень-то запоешь.

Она понижала голос и рассказывала что-то по секрету от ребят.

– И все девочки, – говорила она. – Одна блондинка, другая брюнетка, третья рыженькая. На Костю только старшая похожа. А он плавает и переживает. Везет ей на девочек. Девочек хоть десятеро будь, их легче воспитать, чем одного мальчишку.

Соседки оглядывались на Ваську.

– Пусть, как брат, посоветует что-нибудь, – продолжала Васькина мать. – Вынесет свою мужскую резолюцию. Я уже ненормальная стала.

– С