Донбасский меридиан - Владимир Георгиевич Нестеренко Страница 24

«Где носит нелегкая Костю, что так запаздывает? Как бы чего не случилось», – думала она нервничая. У телевизора больше не сиделось, она вышла к грядкам, скоротать время, заглянула в поликарбонатную теплицу к помидорам и перцам, которые вовсю цвели и завязывались, наливаясь соком земли. В ней было жарко и сухо, хотя двери и форточки открыты, брызнула со шланга, создавая необходимую влажность, потолклась у грядок и вернулась в дом. И тут явился Костя, как бы заглаживая вину долгого отсутствия, на ходу сообщил, что в их околотке никаких эксцессов не произошло. Группа спортсменов патрулировала улицы, школьные избирательные участки.

– Пообедаю и снова пойду на дежурство, – сказал Костя. – Что у вас случилось? – Люди говорят, что была стрельба военных и один человек убит. Это правда?

– Правда, я видела, как стреляли, слышала крики, и побежала скоренько с площади. Молодчики приехали на двух машинах, на них надписи «Днепр». Вот и к нам пришла военная беда. Киевская власть злобствует, а в злобе видна её слабость.

– Правильно, тренер учит нас никогда не выливать злобу на соперника: накал злобы показывает накал бессилия, – говорил Костя твердо, торопливо поглощая наваристый борщ, утром приготовленный на говяжьем бульоне и теперь разогретом в микроволновке. – Жаль, я несовершеннолетний, не то бы записался в ополчение.

– Не смей и думать, тебе школу надо хорошо закончить. Мечту свою – стать чемпионом Донбасса – не теряй.

– Лето покажет. В Донецке есть серьёзные соперники. – Костя встал из-за стола и заторопился на выход. – Я пошёл, ба, не переживай за меня.

Тамара сама принялась запоздало обедать, проголодалась, а аппетита нет. В глазах все та же площадь, взволнованные люди, в ушах шум толпы, истошные крики женщин, и стрельба из автоматов очередями. Чей-то надрывный плач. Чего ожидать в ближайшем завтра-послезавтра? Посмотрела на часы, скоро вечер. Андрей должен позвонить. По уговору каждое воскресенье ждёт от него весточку. У них, в той Сибири, уж темно. Сказать ли ему о стрельбе или не надо? Не стоит волновать сына. О голосовании скажу, не секрет. Новости теперь не скроешь, как ключ под половик не спрячешь, телевизоры кругом, телефоны. Вот и звонок от него долгожданный…

2

Тамару Ивановну, как и каждого в Красноармейске, перепугало расквартирование в городе гвардейцев батальона «Днепр-1», того самого, что прервал проведение референдума. Началось повальное избиение жителей, поддержавших своим голосом образование Донецкой народной республики. Вооруженные солдаты врывались в организации, учреждения, предприятия и хватали без разбору людей, след которых пропадал в неизвестности. Родственники исчезнувших людей, большинство из которых молодые женщины, наводили справки. Безрезультатно. И ударились в поиски. Поползли зловещие слухи о массовых захоронениях возле города. Начались тайные раскопки страшных могильников, в которых люди находили своих исчезнувших женщин. Вскоре до Красноармейска дошёл могильный глас самого Захарченко, который на встрече со студентами Донецкого национального технического университета сказал: «Доподлинно стало известно о том, что 286 тел женщин были обнаружены вокруг Красноармейска изнасилованными, а затем застреленными».

Эту же фразу жителям удалось выловить в сообщениях Российского информационного агентства «Новости». Страшную новость подтвердил Интерфакс.

Кто эти палачи? Не кто иной, как днепровские нацисты.

Опустившийся мрак разбоя потряс жителей Красноармейска. Страх за жизнь своих детей, за каждого взрослого и старика судорожно сковал волю. Безысходность поселилась почти в каждом доме: ополченцы республики отходят в глубину, оставляя на растерзание нацистам непокорившихся жителей городов и поселков, деревень и хуторов. В один из вечеров прибежала старшая сестра Валя, она живёт в многоэтажном микрорайоне, и донесла весть о том, что соседнюю семью стариков разгромили за то, что их сын на заработках в России.

– Твой Андрей с женой там же вкалывает, могут дознаться, не пощадят. Кто-то из местных за деньги выкладывает адреса этим упырям.

– Ах, ты, июда, – всплеснула руками Тамара, – кто ж такой, окаянный! Веревка по нём плачет.

– Есть на подозрении бомж один. Найдутся люди, выследят, заткнут рот поганцу.

– Ой, сестра, не досуг мне ждать возмездия, хоть тикай из дому!

Валентина потолкалась немного на усадьбе, сняла несколько ранних огурцов в парнике, луку пера нарезала, пучок переросшего редиса надергала, салата, укропа. Загрузила в пакет, и сестры, горюя о бодливой неизвестности, распрощались до новой встречи.

Вот тогда-то и зародилась мысль у Тамары Черняк тайно вместе с внуком уйти из города, пробраться в ту часть области, где держится народная власть, затем перебраться в Мариуполь к дочери. И делать это надо немедленно, пока нет сплошной линии боевого соприкосновения, которую создают донбасские ополченцы, стекаясь в одно ядро со всех районов, перед первыми немногочисленными батальонами нацистов. О своей задумке Тамара, не мешкая, выложила внуку. Только надо подготовиться, снять с книжки все деньги, насушить сухарей, заготовить сала, колбасы, сыра. Двигаться осторожно, ночами и ранними утрами, пока люди спят.

Костя засомневался в правильном решении бабушки.

– Баба, ты разве не слышала, что какого-то стукача сегодня утром нашли с проломленной головой возле домов, где расселись боевики «Днепра»?

– От кого бы я услышала, сам знаешь, на пенсии, сижу целыми днями дома. Только в выходные подрабатываю.

– Ну, вот, а я слышал и тебе говорю. Не стоит срываться с насиженного гнезда. Стукача угробили.

– Стоит, Костя, ох, как стоит! Через год-полтора тебя призовут в армию и силой заставят воевать против ополчения. Ты этого хочешь?

– Баба, что за выводы? Как ты себе всё это представляешь? Ты не первой свежести, чтобы совершать ночные переходы в незнакомой местности. Неужели распря затянется надолго, неужели мы не сдвинулись ни на йоту от междоусобиц князей Древней Руси?

– Хуже, мир сходит с ума, тогда мечами дрались, теперь бомбами да снарядами, – горестно воскликнула бабушка. – Люди теперь гибнут миллионами. Это раз, что касается не первой свежести, согласна. Но я совсем недавно днями толклась возле кресел в парикмахерской, ноги крепкие. До Донецка каких-то полсотни километров с небольшим. До Селидово около десяти. На рассвете выйдем и по холодку за три часа будем в том городе. Я там много раз бывала. Оттуда прямая шоссейка есть к Донецку. Вдоль её пойдём. Доберёмся быстро.

– Баба, я без Танечки не пойду, она мать потеряла, ты знаешь, отец в ополчение ушёл. Связи пока с ним нет. Одна, бедняжка, осталась, плачет.

Тамара Ивановна вспыхнула лицом от категоричного заявления, напряглась, готовая резко отчитать внука:

«Не рано ли Костя надевает бабий хомут на шею», – подумала в сердцах Тамара Ивановна, нахмурилась, едва сдержалась, чтобы не вылепить свой вопрос внуку. Сама-то она в таком же возрасте заглядывалась на Лёню из параллельного