Чеченские рассказы - Александр Владимирович Карасёв Страница 17

Тогда Сорокин должен был ставить у нас мины. Он приехал без солдат на рейсовом автобусе. Это было время, когда наша техника так часто рвалась на дорогах, что вышло распоряжение офицерам по возможности передвигаться на частном автотранспорте.

Ни одной мины Сорокин не поставил, потому что забыл провода. Зато он не забыл в вещмешок вместе с минами положить водку, и три дня они пьют. Недавно прибывший Изюмцев напиваться боится, а ожидающий колонну на Шали Кудинов, Сорокин и Змей – на всю катушку.

Две ночи подряд мы радостно воюем с невидимым врагом. Пьяный Кудинов передаёт по рации, что ВОП обстрелян, и ему разрешают открыть ответный огонь. Мы сотрясаем молчаливые горы мощью всего вооружения. Зенитная установка, легко разносящая в щепы вековые деревья и срезающая бетонные столбы, двумя своими стволами играет первую скрипку в поражающей воображение какофонии оглушительных звуков, света огненных трасс и озаряющих на миг могучие кроны деревьев ракет. Противотанковый гранатомёт рушит жалкие, вполнаката, крыши наших дзотов и землянок.

На третью ночь навоевавшиеся офицеры больше не «заказывают войну», но когда плохо проспавшийся Сорокин вылезает из землянки и орёт: «Ёжик, ты где?!», нас действительно обстреливают.

Кудинов с Сорокиным пытаются засечь место, откуда вёлся огонь, но никто больше не стреляет. Мы сидим в «кольце» всю ночь, а на следующий день, сонные, роем окопы, валимся с ног и материм проклятых шакалов.

Мины

Лёха Маликов сначала орёт, потом рыдает, потом, сжав от боли зубы, плачет. Из рваной его штанины торчит обломок кости, сапог с остатками конечности держится на ошмётках ткани и сухожилий, волочится по траве, оставляя кровавый след.

Изюмцев послал нас снимать сигналки, но мы заблудились и попали на участок с поставленными на растяжку эфками и озээмками. В оцепенении я тащу Лёшку на себе и забываю, что иду по минному полю. В последний момент я замечаю серебристый отблеск растяжки – мы чудом не подрываемся второй раз.

После того, как мне вручили орден, я пытался убедить себя в том, что наградили меня за вынос раненого с минного поля. Я так и говорил всем, кто спрашивал, за что награда. Так мне было легче и удобней. Эдакий герой.

Но это неправда. Награждён я был за подрыв. За то, что бэтэр, на котором мы со Змеем поехали за водой, наехал на фугас. Всё мое мужество заключалось в том, что я грохнулся о землю и чуть не сломал себе хребет.

***

Через несколько лет после армии я встретил в Питере Изюмцева. И даже выпил в его обществе стакан пива. Никакой неприязни к этому человеку у меня не было – я искренне был рад нашей встрече.

От Изюмцева я узнал, что в 2002 году подорвался на растяжке старший лейтенант Цыганков. Одного из немногих, Цыганкова любили солдаты.

Личное дело

– Дело тебе на руки никто не даст, – говорил майор Невшупа Кудинову в тени военкоматской курилки.

– Это я уже слышал. А ты как вообще? Как ты здесь оказался?

– Я-то?.. Закрыл контракт в Заполярье, в Горячем Ключе потом устроился в военкомат. Теперь вот сюда перевёлся. Я уже, Миша, пенсионер. Иду в ногу со временем! Закрою двадцать календарей, получаю квартиру и всё, – потянулся Невшупа.

– И что, дают вам квартиры?

– Дают… – Невшупа сплюнул. – В десятку? Там ведь Чечня.

– Вова, мне выслугу нагонять надо. Там день за полтора, в «районе» – за три. Да и двадцатка где-то в месяц, – оправдывался Кудинов.

– А сколько у тебя?

– Чего, сколько?

– Выслуги?

– Девять. Ни туда, ни сюда.

– Сертификат не получил?

– Да какое? говорю же – девять льготной всего…

– Правильно, вообще-то, – подумал Невшупа, – тебе сейчас только Чечня. Пойдём, тут паренёк один, попробуем забрать дело.

Кудинов, вставая, затянулся, бросил окурок мимо урны, подтянул повыше джинсы. Невшупа через плац со строевой разметкой шагал уже к входу в здание военкомата. – А ты был в Чечне? – спросил он на лестнице.

– Был…

Паренёк оказался подполковником, в очках в тонкой золотой оправе, худощавым и седым.

– Однокурсник мой, – бойко сказал Невшупа и стал излагать суть дела: уволен из внутренних войск по «несоблюдению», по суду изменил статью на «оргштатные мероприятия», теперь ему нужно внести изменения в личное дело, хочет снова служить, а дело направили в наш военкомат, он на учёте в Прикубанском, если почтой ему – сам знаешь…

– Что там вчера ещё было? – прервал Невшупу подполковник, – Ирина когда ушла?..

Они стали разговаривать о вчерашнем, о какой-то весёлой вечеринке, – так понял Кудинов. Потом подполковник снял трубку, и через десять минут Кудинову выдавала личное дело занятая женщина, которая, и часу не прошло, как заявила: «Дела вам на руки никто не даст. Все дела только секретной почтой». Женщина оказалась Тамарой Андреевной. Она ухмыльнулась и потребовала паспорт в залог. Паспорт имелся.

– Ты куда сейчас? – спросил Невшупа.

– Спасибо, Вова! – сиял Кудинов. – Да не знаю. В часть уже не успею, никуда, в общем. Ты свободен? Может, пива попьём?

– Пиво, Миша, в другой раз. Не могу сегодня. Подожди меня, подброшу, кабинет закрою.

Они вышли из военкомата, когда жара ещё не спала. Невшупа в кабинете переоделся и по гражданке (в светлой футболке, голубоватых джинсах и босоножках) ещё больше походил на курсанта былых времён. Сели в белую «Волгу», Невшупа сказал, что ему на Шевченко, где крытый рынок.

Кудинову это всё равно было по пути. Он рассматривал большой почтовый пакет с личным делом: – Представь, пакет даже не заклеила, а печать стоит… Новая «Волга»?..

Невшупа, обернувшись к заднему стеклу, выворачивал из ряда машин: – Нет, у Ткача взял.

– Где он сейчас? Уволился?

– Хернёй занимается! На автозаправке. «Лукойл».

– А Батон?

– Все уволились, Миша. Сотников, Басов служат. После первого контракта в основном; кто, как ты, сразу свалил… Всего пять человек сейчас осталось… Басов на Камчатке, Сотников в Красноярске… Орёл – у себя так, в Йошкар-Оле… Поспелов, дурак, уволился. Дядя в Генштабе! В Москве служил. Взял и уволился.

– С дядей в Генштабе можно и послужить, – соглашался Кудинов.

– И хорошо можно послужить!..

– Хорошая попа! – выделил Невшупа девушку на переходе, – А ты… где сам-то сейчас?

– Да сейчас в охране. А так… сначала по специальности нашей. Пиздец, короче.

– Специальность у нас…

– Потом второе высшее получил когда, в «Эдельвейсе» работал, где Коростелёв. Да ну, не моё это всё. Служить надо…

– А из внутренних войск чего ушёл?.. Вот куда ты лезешь?!.. – Невшупа выехал на круг, его подрезала «Хонда».

На дороге стало посвободней. «Волга» не дёргается больше от нервозного вождения Невшупы, плавно стелется по мягкому от солнца асфальту. «Волга» шла Невшупе, как и всё ему шло: светлая футболка, камуфляж на молнии, звёзды майора, военкомат и манера держать руль сверху. Невшупа рассказывает о последней встрече выпускников. Там он и почерпнул сведения: городские все уволились (Кудинов был городским), кто оставался ещё в армии, все не местные. Невшупа и сам был из Темрюка.

– Через военкомат можно капитана получить? – спросил Кудинов.

– А ты что, ещё не капитан?

– Старлей.

– Это надо на сборы съездить.

– А как?.. Есть коны у тебя?.. Или… если через бабло проще?..

– Ты в каком? в Прикубанском?.. Я до десятого в отпуске. Запиши телефон.

Кудинов вытащил сотовый, вбил цифры. Хотел нажать на приём, чтобы оставить Невшупе свой номер, но не нажал.

– Есть паренёк один… И вообще, Миша, помогу, чем смогу… с десяткой. Беседовал уже с командиром?

– Да нет, сначала уволиться надо нормально. Куда с этим «несоблюдением»? С ротным беседовал…

На Шевченко Невшупа свернул влево, подкатил к свободному месту у небольшого магазина, на его вывеске значилось: «Мясо свежее, пиво холодное, мороженое мягкое». Кудинов прочёл это вслух и рассмеялся.

– Посиди в машине, мне тут одно дело… – сказал серьёзный Невшупа.

– Да я выйду, сигарет возьму. – Кудинов