Похититель детей - Жюль Сюпервьель Страница 9

— Друг мой, беспечность, которую ты иной раз проявляешь, и безрассудность некоторых твоих поступков (они восхищают меня, но караются законом) ужасны. Твоя жизнь благополучна и спокойна, ты сыт и не нарадуешься на своих похищенных детей. Но показывать Антуана! Que cachaza! Que pachorra![5] Значит, ты хочешь пригласить друзей и познакомить их с нашими приемными сыновьями. Не лучше ли насовсем уехать из Парижа? Полиция наверняка разыскивает тебя. А вдруг кто-то из детей ненароком тебя выдаст? Опасность затаилась в каждом уголке нашей квартиры.

— Да, я сыт, и каждую ночь меня караулит опасность, склоняется над самым моим лицом, чтобы вдохнуть мое дыхание и убедиться, что вот он я, здесь. Но опасность не страшит меня. В доме появился еще один ребенок — всего-то навсего. Так отчего не познакомить с ним друзей?

VII

До полковника дошли вести с родины. Нарастало недовольство президентом республики. Друзья Бигуа, вовлеченные в политику, писали, что, возможно, понадобится его помощь, однако сперва нужно дождаться результатов законных выборов, которые состоятся через четыре месяца.

«Я не уеду из Парижа, пока в семье не появится дочка. Среди всех парижских девочек нужно непременно отыскать ту, что предназначена именно для меня! — думал полковник. — Пусть трепещут родители, если у них есть маленькая дочка!»

И полковник отправлялся на разведку, бороздил вдоль и поперек все двадцать парижских округов. Порой он по четыре часа кряду сидел неподалеку от ворот одной из женских школ и наблюдал.

«Она выйдет четвертой по счету».

Однако ученицы выходили, сбившись стайками, и было непонятно, какая из девочек четвертая.

Иногда он следовал за ними по улице.

«Та, которую я сейчас вижу только со спины», — решал полковник.

И ускорял шаг, чтобы заглянуть ей в лицо. Увы, это оказывалась на редкость страшненькая девица или невысокая пухлая женщина, а случалось, что лицо школьницы оставляло его равнодушным.

В мюзик-холле объявили выход на сцену семьи воздушных гимнастов, и Бигуа подумал: «Не исключено, что на сцене вот-вот окажется моя дочь».

Однажды, когда полковник вышел на поиски, ему показалось, за ним следят. Кто-то явно шагал по пятам. Бигуа остановился у витрины магазина, и шаги позади него затихли. Чутье подсказывало ему, что сейчас произойдет нечто исключительно важное, бесповоротное и необратимое и оно поджидает всего в нескольких метрах. Полковник чувствовал, как в затылке пульсирует волнение — его затылок в таких случаях был более зорким, чем глаза.

«Вот я и в ловушке, — подумал Бигуа, не оборачиваясь. — Скотленд-Ярд или французские сыщики? Или кто-то повнушительнее?»

— Месье, — произнес голос у него за спиной. От голоса пахло вином и человеческим дыханием.

Полковник обернулся не сразу. Он знал, что вся его жизнь зависит от слов незнакомца, даже от одного-единственного слова.

— Месье, господин полковник. — Голос был все ближе, и в нем слышалась мольба.

Полковник наконец обернулся и пристально посмотрел на высокого мужчину, который явно подвыпил и нетвердо держался на ногах. Глаза у него были голубые или зеленые, с точностью не определить (незнакомец казался человеком чересчур бедным, чтобы позволить себе глаза чистого, беспримесного цвета), лицо багровое, словно несчастье усердно скребло его щеки. Пальто сплошь в прорехах.

— Слушаю вас, — ответил полковник, пожалуй, дружелюбно. — Чем могу служить? И знаете ли вы, к кому обращаетесь?

— Прошу извинить за беспокойство, месье, но у меня самое что ни есть срочное и неотложное дело. Мне необходимо поговорить с вами прямо сейчас.

Сталкиваясь с бедностью и нуждой, полковник никогда не мог оставаться безучастным.

«Если бы бедняки знали, до какой степени я им сочувствую, то обобрали бы меня до нитки, до последнего пиастра».

Незнакомец подошел к Бигуа еще ближе и сразу перешел на доверительный тон:

— Жена не принимает меня всерьез, уважаемый месье. А между тем я никакой не бродяга и не уличный оборванец, каких не перечесть. Моя фамилия Эрбен. И у меня есть ремесло. Я типографский мастер.

— Что это за ремесло?

— Начальник наборного цеха. Месье, мою дочь надо спасти во что бы то ни стало, помогите, умоляю. Я не всегда был пропойцей, словно какая-нибудь голытьба. Еще совсем недавно я исправно работал, трудился на совесть в крупной типографии Левого берега.

— О какой помощи вы просите, мой горемычный друг? — спросил полковник, останавливая такси, которое проходило мимо и, похоже, так и норовило вмешаться в эту историю.

— У вас ведь доброе сердце, я знаю, — сказал незнакомец, приблизившись к Бигуа почти вплотную — сделать еще шаг он не решался, понимая, что обдает полковника едким винным духом. — Приходите и познакомьтесь с моей дочерью, уведите ее с собой, заботьтесь о ней. Вы же усыновили столько детей!

— Откуда вам известно? — спросил Филемон Бигуа, пронзая его взглядом и весь обратившись в слух; чуткие ноздри полковника трепетали.

— Я родственник месье Альбера, вашего консьержа. Месье Альбер тут обмолвился, что Антуан, последний приемыш, достался вам как-то иначе. То есть вы не то чтобы подобрали его с улицы.

— Что вы имеете в виду? Как это — не то чтобы подобрал с улицы? — воскликнул полковник так громко, что прохожие стали оборачиваться. — Учтите, я не отрекаюсь ни от одного из своих поступков и готов подписаться под каждым из них, и я никого не боюсь!

— О месье! — произнес Эрбен голосом глухим и сдавленным. — Я вовсе не хотел упрекнуть вас. Напротив, я надеялся доверить вам свою дочь — именно так, доверить, более уместного слова подобрать не могу. Спасите ее, полковник, спасите ради меня это прелестное дитя! Пойдемте же, отправимся за ней сию минуту, — с настойчивостью, свойственной людям нетрезвым, прибавил он. — Вы богаты, не отрицайте этого! Круглыми днями вы вольны делать все, что вздумается, время в вашем распоряжении. Пойдемте скорее ко мне! Жена как раз только что вышла, отлучилась — одному Богу известно куда!

— Сожалею, несчастный мой друг, но у нас и так полон дом детей, — сказал Бигуа, скрывая свою заинтересованность. Он старался не выдать себя и, подобно опытному торговцу лошадьми, сразу не принимал выгодного предложения — каким бы изобретательным ни был человек, он склонен прибегать к старым как мир уловкам.

— Да вы только взглянули бы на мою дочь, господин полковник. Я доверяю вам, и вы еще успеете воздать мне должное. Примите девочку к себе, это вас ни к чему не обязывает.

Водитель такси вглядывался в собеседников, словно пытался угадать по обрывкам фраз и выражениям лиц, о чем те разговаривают. Он выключил двигатель. Это не ускользнуло от Филемона Бигуа, который уже