ПАРАБЕЛЛУМ - Антон Меламед Страница 6

Белчер кивнул, и чиновник выскользнул из-за стола.

– После захода солнца, сэр. Не опаздывайте! – с этими словами он исчез за дверью, и Джек облегченно повел плечами, словно скидывая что-то неприятное.

* * *

Губернатор Бермудских Островов полковник Ричард Коней принимал в своей резиденции весьма необычных гостей. Сейчас он сидел в своем кабинете в ожидании, пока испанские господа приведут себя в порядок и соизволят спуститься к обеду. Предводитель шайки, что пожаловала на его остров, в высшей степени был личностью незаурядной. Это Коней понял сразу после нескольких минут общения с ним. Жесткий пронзительный взгляд и тонкая складка губ, которая разжималась только для того, чтобы выдавить из себя фразу или слово, и так редко, словно те были на вес золота, говорили о суровой сдержанности испанца.

«Как он там представился? – полковник нахмурил лоб, припоминая. – Эмилио Рикардо Олейя Мора! Господи, можно забыть свое собственное имя, пока закончишь произносить имена этих кастильских негодяев».

Его размышления прервал их источник. Предводитель испанской делегации первым спустился вниз из личных покоев, что были отведены ему в губернаторском доме. Он уже успел умыться и привести себя в порядок. Испанец был одет в строгий черный кашемировый камзол, и лишь в прорезях рукавов проглядывала белая льняная рубашка, чистые манжеты которой обрамляли запястья гостя. В наряде его не было ни одного ювелирного изделия, и лишь простая кожаная портупея и богато инкрустированная шпага в ножнах служили ему своего рода украшением.

Однако полковник ошибался. Эмилио Мора не принадлежал к кастильцам. Его хоть и небогатая, но древняя и благородная родословная состояла из чистой наваррской крови баскских аристократов, акцент которых легко угадывался теми, кто был искушен в испанском языке. Фанатичная преданность короне и богу, помноженная на его пронзительный ум и не менее пронзительную шпагу, сделали этого господина из бедного солдата и наемника, готового продаться наиболее толстому кошельку, одним из самых ценных агентов его католического величества. Эмилио Мора был тем самым человеком, услуги которого так высоко ценились в это непростое время, если дело требовало решимости, точности и тишины.

– Сеньор Мора, – приветствовал его на испанский манер губернатор, когда тот вошел в кабинет. – Нашли ли вы свои покои достаточно удобными?

– Более чем, – кивнул испанец и добавил, словно нехотя: – Примите мою признательность.

Испанец очень хорошо и почти без акцента говорил на английском.

– Прекрасно! Разрешите вам предложить сесть, – Коней указал на кресло напротив стола, – и изложить суть вашего прибытия?

Мора принял предложение и сел на указанное ему место, почти неуловимым движением поправив шпагу.

– Как указано в документе, господин губернатор, я выполняю личное поручение Мануэля Хоакина Альвареса де Толедо, графа Оропеса и приближенного его величества короля Карла Второго. Он любезно просит оказать помощь мне и моим соратникам в выполнении моего поручения, суть которого я сейчас поведаю вам на словах.

Губернатор вежливо кивнул, давая понять, что находится весь во внимании, и испанец продолжал.

– Наши страны, господин губернатор находятся в мире, и его католическое величество надеется на всяческую вашу поддержку, – агент едва раскрывал рот, и от этого казалось, что он словно проталкивает через него свои слова. – Не так давно из Мадрида были украдены фамильные драгоценности великой ценности, и мне поручено вернуть их владельцу. Я напал на след похитителей, но им удалось ускользнуть. По некоторым данным преступники сейчас находятся здесь, на Бермудах. По пути в Новый Свет Франциско де Агурто, адмирал эскадры, которую вы имели удовольствие лицезреть сегодня утром, любезно оказал нам покровительство и несомненно, если потребуется, продолжит его оказывать.

Ричард Коней нахмурился и недоуменно пожал плечами.

– Но что вы ожидаете от меня? Каким образом я могу вам помочь?

– От лица господина де Толедо я прошу о вашем великодушии позволить нам здесь заняться своими делами, а после поимки преступников отбыть обратно в Испанию без каких-либо задержек или преследований со стороны английского правительства. Вы ведь являетесь вице-губернатором острова, не так ли? А значит, в известной мере представляете здесь корону. Я не хотел бы проявлять неучтивость и действовать за вашей спиной. Это может быть неправильно истолковано, когда ни вам, ни мне не нужно подобное внимание со стороны государственных мужей наших стран.

Губернатор Бермуд в задумчивости покрутил на пальце завитые локоны своего парика. С одной стороны, ему приходилось принимать здесь посланника Испании и это само по себе уже носило весьма неудобный характер, ведь стоило повести себя неправильно – и это, чего доброго, могло осложнить и без того непростые отношения с Мадридским Алькасаром. А с другой стороны – позволить какому-то испанскому проходимцу хозяйничать в английской колонии так же было чревато дальнейшими проблемами. Взвесив все за и против и учтя тот факт, что где-то неподалеку находится грозная эскадра самого Франциска де Агурто, который может легко заставить его силой уважить просьбу кастильского вельможи, Коней пришел к выводу, что по сути у него не было особого выбора, кроме как предоставить сидящему перед ним человеку полную свободу действий. А чтобы не потерять при этом лицо, необходимо было даже оказать, в известной мере, определенное содействие. Поэтому, подумав, он наконец произнес:

– Думаю, это можно устроить. Более того, если вы, сеньор Мора, обещаете не нарушать закон на этой английской земле, то я с радостью готов оказать вам помощь в поимке этих негодяев. Тем более чем быстрее это произойдет, тем быстрее вы сможете покинуть это место.

Эмилио Мора кинул на губернатора острый взгляд, и Коней поспешно поправился.

– Я не имею в виду, что вам здесь не рады. Но наверняка вы будете довольны, если сможете быстро закончить свою миссию и доложить об этом господину де Толедо.

Испанец сдержанно кивнул в ответ.

– А сейчас позвольте предложить вам и вашим друзьям скромный обед.

– Вы слишком добры, сеньор.

* * *

Странное поселение представлял из себя Сент-Джордж. Он скорее напоминал старый европейский город со средневековыми повадками, чем карибскую колонию с ее довольно цивилизованными постройками, которые отличались от Старого Света лишь меньшей плотностью и окружающей тропической фауной. С наступлением вечера его улицы не оживали, как это происходило в больших городах Англии, и не затихали, как в какой-нибудь провинции. Словно змея, меняющая шкуру, улицы Сент-Джорджа меняли цвет и заполняющий его контингент. Поскольку все в этом городке происходило на главной улице, как и положено в средневековье, то ее делили между собой все слои общества.