Путешествие к вратам мудрости - Джон Бойн Страница 46

этот торговый путь в наказание южным бунтарским государствам, я забеспокоился, предположив, что моя работа станет никому не нужной. Жена моя Кхепри, жизнерадостная по натуре, старалась изо всех сил ободрить меня, уверяя, что на прожитье нам хватит наших накоплений – во всяком случае до тех пор, пока известный своей взбалмошностью халиф не пересмотрит свое решение, но я видел, что она встревожена, ведь к нашей семье из двух человек добавился третий – сынок Эсхак, которому вскоре исполнится год.

Забот нам всегда хватало, но более всего осложняли нашу жизнь непредвиденные беды. Мой любимый двоюродный брат Хаджер, с которым мы если и ссорились, то полтора раза за двадцать лет, стал мне чужим человеком. Даже когда у меня родился сын, кузен не потрудился поздравить меня либо принести подарок ребенку, хотя и знал, сколь долго мы с Кхепри ждали этого счастья. И будто мало нам было одного семейного разлада, постоянные жалобы и наскоки моей сестры Абры, не говоря уж о настойчивых просьбах избавить ее от житейских трудностей, сделались столь невыносимыми, что я каждый раз с ужасом наблюдал, как она шагает мне навстречу и лицо ее алеет от ярости и надуманных обид.

– Мы могли бы перебраться подальше на север, – однажды вечером предложил я Кхепри, когда мы пересчитывали наши сбережения, убывавшие с каждым днем, поскольку мои контракты испарились.

Жена удивленно взглянула на меня:

– Я думала, ты не хочешь уезжать из родного города.

– Не хочу, – подтвердил я. – Но если я не работаю, значит, вскоре мы перестанем есть. И я уже уезжал отсюда один раз, помнишь? Когда встретил тебя. Так что я не боюсь очутиться в большом мире, что бы тот ни приберег для меня.

– А твоя родня? – спросила Кхепри. – С трудом представляю, как ты будешь жить без них.

Я пожал плечами. В конце концов, родители мои умерли, с Хаджером мы больше не виделись, а сестра была неиссякаемым источником вздорных жалоб и требований.

– Мне нужны только ты и Эсхак, – подытожил я. – Что скажешь? Ничто не мешает нам уехать, если захотим.

Жена задумалась на мгновение и кивнула:

– Это может стать восхитительным приключением. – Улыбка озарила ее лицо. – Почему нет?

Естественно, когда я рассказал сестре о нашем намерении уехать из Исмаилии[63], Абра рассвирепела.

– Все из-за нее, да? – Сестра выплевывала слова, словно гранатовые косточки. – Она заставляет тебя уехать! У нее это давно на уме.

– Полагаю, ты говоришь о Кхепри? – устало спросил я. Как же мне надоела ее ревнивость.

– А о ком еще? Она помыкает тобой, брат. И не уймется, пока не отнимет всех и все, что тебе дорого.

– Канал фараонов закрыт, Абра! – воскликнул я, в бессилии вздымая руки к небу. – Скажи, как мне зарабатывать раскрашиванием кораблей, когда нет никаких кораблей? Разъясни это мне, и я передумаю.

Она злобно оскалилась, ибо решения этой головоломки не существовало. Села за стол, схватилась за голову и заплакала. Из соседней комнаты доносился голос ее мужа, мурлыкавшего песенки себе под нос. Самый высокий мужчина в Исмаилии, чей рост словно бросал вызов человеческим возможностям, он был таким же искусным певцом, как я солдатом.

– Ты не оставишь меня с ним одну, – понизив голос, сказала Абра. – Прошу тебя, брат, ведь находиться с ним рядом невыносимо, а ночью, когда он дотрагивается до меня… – Ее передернуло, и она обхватила себя руками. Меня ничуть не интересовало, чем эти супруги занимаются наедине, и не тянуло представлять себе, как столь высокий мужчина совокупляется с женщиной на редкость низкорослой.

– Сестра, – сказал я, отворачиваясь и прижимая ладони к ушам, – пожалуйста, ни слова больше. Умоляю.

– Я запросто могла бы поехать с тобой, – заявила она, и я обернулся к ней, хмуря лоб.

– Поехать со мной куда?

– В Александрию.

– А как же твой муж?

– Кого это волнует? Пусть остается здесь. Если я и испытываю к нему какое-либо чувство, то разве что брезгливость. Он должен был давным-давно умереть, все так думали, припоминаешь? Знай я, что он протянет столько лет, ни за что бы не вышла за него.

– А твои дети? Их ты тоже готова покинуть?

– Они чудовища, все до единого, – отмахнулась она. – Только и делают, что изводят меня весь день напролет. Беда в том, что они всегда рядом. Наедине с собой я не остаюсь ни на миг. Нет уж, пусть дети живут с папой Ксартом, он вроде бы привязался к ним. Да они и сами могут присмотреть за собой, старший – за следующей по возрасту, а та за следующим. В общем, в таком порядке.

– Меньшие только-только на ножки встали!

– Ну что ж, – чуть поразмыслив, сказала сестра, – им придется самим о себе позаботиться. Это их закалит. И возможно, настанет день, когда они скажут мне спасибо.

Я покачал головой. Ее неисчерпаемая жестокость не раз поражала меня.

– Нет, – сказал я. – Категорически нет. Так не бывает.

– Отчего же? – Встав на колени, Абра взяла меня за руки. – Разве в былые времена мы не заботились друг о друге? Ты однажды уберег меня, брат, не забыл? Дважды на самом деле.

Закрыв глаза, я отодвинулся от нее.

– Нужно, чтобы ты опять меня спас, – продолжила она более спокойным тоном. – Еще один раз, и впредь я никогда тебя ни о чем не попрошу до скончания наших дней. Просто увези меня в Александрию. Там я оставлю тебя в покое, обещаю. Я по-прежнему привлекательная женщина, все так говорят. Возможно, найду другого мужа, и…

– Нет, – сопротивляясь, я воздел ладонь к небесам.

– Но почему нет?

– Потому что не по мне разлучать мужа с женой. Не говоря уж о том, чтобы оставить детей без матери.

– Ладно, а если бы с Ксартом произошел несчастный случай? – оживилась Абра. – Тогда бы ты взял меня с собой? А если бы я прихватила с собой парочку детишек, это успокоило бы твою совесть? Кто из них тебе больше нравится? Выбери двоих. Любых двоих, кроме младенца. Он постоянно хнычет.

– Прекрати! – выкрикнул я, вскочив на ноги. – Какие бы мерзкие способы ты ни придумала, забудь о них, я в этом не участвую. Кхепри, Эсхак и я через неделю уедем, только мы втроем, а ты останешься здесь, смирись с этим. Все, разговор окончен.

Выражение ее лица снова изменилось, трогательная мольба уступила место презрению.

– Эсхак! – Она закатила глаза, а потом глянула на меня как на дурака набитого. – Ты даже не знаешь, твой ли это мальчик! Мне много чего порассказали, брат. Знаю, ты предпочитаешь вести себя так, будто среди всех прочих женщин