Десять жизней Мариам - Шейла Уильямс Страница 38

Он обращается со мной так же, как и с остальными, гавкает, чтобы я шла быстрее, собирала больше, гоняя меня то туда, то сюда. «Кончай тут комедию разыгрывать, я из тебя дурь-то выбью вместе с духом!» Проверяет, когда я возвращаюсь в «Белые клены» с фермы; частенько путается под ногами, а мастеру Роберту твердит, что якобы помогает, сопровождает, оберегает. Нагружает меня, как только может, но не привлекая внимания мастера Роберта и не мешая мне готовить зелья и притирания для мистрис Роберт.

В основном я стараюсь не замечать и не слышать ирландца. Моя ноша и так тяжела. Я поздно прихожу с поля или после очередного больного или очередных родов, в грязи, крови и травяных ошметках. Нужно помыться. Постирать. Поспать. Вечерами я по большей части просто сижу в кресле-качалке, которое Джеймс починил для меня. Сижу, раскачиваюсь и думаю, пока не засыпаю. Думаю в основном о Джеймсе.

О чем бы я ни думала, он всегда рядом. И мысль о нем меня успокаивает. Но в последний месяц, когда я засиживалась допоздна, в голове крутились другие думы, заботы и… Я не провидица, не то что моя мать или Мари Катрин. Но чувствую… Чувствую, когда что-то не так, чувствую, когда есть что-то, что мне следует знать, что я видела, но не поняла. Не разобралась. Но оно беспокоит меня, как тень за плечом, и это нехорошо.

Видели, да просмотрели, упомянули, да забыли. Хьюз. Я напрочь позабыла о Хьюзе.

– А я секрет знаю! – Госпожа Роберт говорит, словно поет, и улыбается, чего ей делать не следует. Передний зуб у нее вывалился, а остальные почти совсем сгнили и почернели. Она любит сладкое, только оно ей не на пользу. – У нас будет свадьба!

– Выпейте это, мистрис, – говорю я, протягивая хозяйке чашку мятного отвара. У Марты Маккей Нэш ужасный желудок, он то и дело доставляет ей разные неприятности. Мастер Роберт позвал доктора из Бедфорда, тот приехал и дал хозяйке из бутылочки глоток чего-то густого и зловонного, но снадобье ничуть не помогло, только вызвало несварение и газы. Все-таки мята на нее действует лучше всего.

Она пьет, не переставая болтать. Ее напевная манера говорить действует мне на нервы, и у меня еще полно дел. Совсем скоро родится куча малышей: в поместье у мастера Томаса, у Махалы, у Оуэна Маккея, плюс в любое время может родить госпожа Томас. За ней я слежу очень внимательно, потому что она уже десять лет не может выносить ребенка.

– Я просто обожаю свадьбы, особенно те, что бывают у вас, у негров. Когда прыгают через метлу, пляшут и поют! – Мистрис Нэш хлопнула в ладоши, громко рыгнула, покраснела, прикрыла рот ладошкой, хихикнула и принялась болтать дальше.

Я же мысленно так глубоко погрузилась в приготовления к следующей неделе, что не уловила смысла этой болтовни. Ее слова обтекали меня, словно поток, пока…

– Мистер Томас обещает позвать чернокожего скрипача с Флетчерс-Уок. Это будет такое развлечение! Ты и Хьюз! – Вздох. – У вас будут такие прелестные дети.

Хьюз?

Я чуть не пролила отвар ей на колени. А ведь в ту ужасную ночь Дарфи говорил об этом… я тогда была потрясена, но в минувшие недели меня гоняли в хвост и в гриву, и упоминание о Хьюзе вылетело из головы вместе с остальными мерзкими словами ирландца. Я погрузилась в работу: урожай, болезни людей, рождение детей. Но сейчас, услышав хозяйку, замерла.

Что значит – когда у тебя есть владелец, словно у коровы, когда тобой кто-то распоряжается, как мой отец своими козами? Что значит – когда надо мной есть человек, решающий отдать меня мужчине по собственному выбору, а не по моему? Да, дома за меня решал отец. Но то были обычаи моего народа, моей семьи. Сватали бы меня или же я выбирала бы мужа сама, мать своим даром непременно сперва проверила бы ткань его семейных отношений. И ежели б ее наставники из мира духов нашептали, что в семье моего избранника есть темные реки, которые нельзя пересекать, не было бы никакого соединения. Отец уважал дар матери и прислушивался к ней. Вот что такое семья, родственники. Даже Цезарь дал бы мне право самой выбрать себе мужа.

Роберт Нэш мне не родственник. Он заплатил за меня деньгами и табаком и кладет себе в карман монеты, которые я зарабатываю, когда меня нанимают. И распоряжается моей жизнью по своей книге в кожаном переплете, где ведет счет всем землям, водам, полям, коровам, лошадям, свиньям и людям, которыми владеет.

Мастер Роберт решил «скрестить» меня со своим слугой Хьюзом точно так же, как только что скрестил новокупленную гнедую кобылу со своим злобным жеребцом – Юпитер прозвал его Дьяволом, – который чуть не затоптал насмерть человека. А свою замечательную идею мастер Роберт просто отметил в книге и поделился с Дарфи и всеми остальными белыми. Но даже не подумал сообщить мне. Или Хьюзу. Или Белянке Энни, жене Хьюза, воспитывающей двоих детей.

Ведь все решает он, мастер Роберт.

Госпожа Роберт снова рыгнула.

И хихикнула.

– Тебе ведь нравится Хьюз, правда, Мариам?

Я так поражена, что рта не в силах открыть.

– Ты-то ему нравишься, я знаю, видела, как он на тебя смотрел.

На ферме мастера Роберта работают тридцать, сорок и больше мужчин, причем большинство трудится на заднем участке и к северо-западу от ручья. Они почти никогда не приближаются к главному дому. Мистрис Роберт не способна отличить Хьюза от любого другого чернокожего мужчины, работающего на этой ферме. Так с чего она взяла, будто видела, как он на меня смотрел?

– Да, госпожа.

Я быстро сгребаю пакеты и флаконы в корзину и выхожу из комнаты, прежде чем закружится голова, и слышу, как Айрис говорит мне вслед спасибо, что заглянула к тете Белле. Я машу рукой и вылетаю из дома, иду так быстро, что путаюсь в юбках, машу этому, тому; Дарфи вдалеке опять что-то гавкает мне, от него я тоже отмахиваюсь. И да, я знаю, он может меня за это побить, и да, я знаю, он считает меня ведьмой. Но сейчас мне хочется укрыться в каком-нибудь тихом местечке, подальше от дороги, где меня никто не увидит, посидеть и послушать собственные мысли. Подумать, что можно сделать.

На краю «Белых кленов» есть бухточка, куда попадают воды из океана, смешиваясь со струями Быстрого ручья, текущего с юга. Это приграничье, а не земля Нэша. Не знаю, кому она принадлежит. Прямо напротив бухточки – островок, состоящий из песка и травы, вроде Рифа Цезаря, на нем зеленеет роща. Когда могу, я сижу здесь