Ольвия - Валентин Лукич Чемерис Страница 31

И спрашивает теперь Ясон, а где моя Ольвия, и никто ему не может сказать, где же его Ольвия.

«Коня, — шепчет в отчаянии юноша, — крылатого коня, и я догоню скифов и спасу свое счастье».

Но никто не знает, где на свете есть крылатые кони, в каких краях, в каких степях они пасутся на зеленых травах…

Глава шестая

Последняя чаша полемарха

Никто в городе не ведал, что тот солнечный и ласковый день, когда так мирно парили над Ольвией аисты, станет последним днем для Керикла.

Не знал того и сам полемарх.

А впрочем, кто может знать свою судьбу наперед, где и когда оборвется его путь? С раннего утра полемарх был в хлопотах и себе не принадлежал. Слуги уже заканчивали приготовления, и где-то в обед полемарх собирался пригласить знатных горожан на пир по случаю возвращения сына. Потому был он возбужден, не в меру суетлив, сам пробовал на вкус вина и яства, гонял слуг, которые и без того все делали бегом, и единственный его глаз светился лихорадочным возбуждением и радостью: сына будет показывать людям. «Ну, сынок, вырос ты, возмужал, — скажет он Ясону при всех. — Теперь служи городу, да служи так, чтобы не стыдно мне было за тебя».

Пир предстояло устроить в андроне, и там уже все было приготовлено и убрано, и слуги вносили последние амфоры и посуду.

— Эй, живее! Эй, проворней шевелитесь! — весело покрикивал на них хозяин. — Скоро гости придут, ох и погуляем! Весь город будет знать — полемарх сына встречает!..

И тут к полемарху прибежал гонец из магистратуры с вестью, что в Заячьей балке видели подозрительных чужаков. Кто они и почему прячутся там днем от постороннего глаза — никто не знал, но оставлять их там было нельзя. А то еще займутся грабежами, как стемнеет! С чего бы им днем в балке прятаться? Ясное дело, ждут ночи. Правда, их всего трое, по крайней мере, видели троих, но беды и трое могут натворить.

— Какие-то бродяги, — буркнул полемарх, а глаз его рыскал по яствам, проверяя, все ли в порядке. — Их нынче по степям вдосталь шляется.

И, повернувшись к гонцу, весело взглянул на него:

— Передай магистрам, что полемарх быстро приведет этих бродяг в город и подарит их казне. И больше они не будут шляться по степям, а станут трудиться на благо города. Другим будет доброе предостережение: не бродяжничайте по свету, а то рабами станете.

Слугам же напоследок велел:

— Смотрите у меня, чтобы все было как надо! Чего уставились? Ну-ка, подайте мне шлем и пояс с мечом!..

Взяв с собой четверых гоплитов, полемарх отправился за город, к Заячьей балке, в мыслях предвкушая, какой славный пир у него сегодня будет!..

Назад его принесли без сознания, с окровавленной грудью.

Двое гоплитов тоже были ранены, но легко. Сами дошли. Еще и принесли шлем и пояс полемарха с мечом.

Керикла занесли в андрон, где все было готово к пиру. Он хрипел, куда-то рвался, что-то в беспамятстве выкрикивал…

Когда же прислушались, поняли: полемарх звал свою покойную жену Лию на пир…

Когда пришел Родон, у дома полемарха толпились встревоженные горожане. Были среди них и те, что уже явились на пир, и те, что прибежали на дурную весть. Переговаривались вполголоса, как на похоронах. По городу уже поползли слухи, что в Заячьей балке прятались грабители, чужие пришельцы, собиравшиеся ночью проникнуть в город, говорили, что их много, а потому на ночь нужно выставить хорошо вооруженную стражу.

Во дворе полемарха с виноватым видом стояли два гоплита (двое других, раненых, уже ушли).

— С какими-то бродягами без роду без племени не смогли справиться! — упрекнул архонт, войдя во двор. — А еще воины, при оружии!

— Виноваты, архонт.

Вперед выступил старый седой гоплит с застарелым шрамом через левую щеку. Был он в короткой безрукавке с пятнами свежей крови — должно быть, чужой, — подпоясанный ремнем, на котором с одной стороны висел короткий меч в ножнах, а с другой — был приторочен круглый щит. Щит сползал гоплиту на живот, и он то и дело поправлял его и, топчась, гупал облепленными глиной башмаками. Голые ноги его тоже были в глине — ясно, что лазил по Заячьей балке.

— Ну?! — сердито буркнул архонт, потому что гоплит слишком долго молчал. — Рассказывай, как ты городской хлеб ешь и как нас охраняешь!

— Мы думали, их трое.

— Кого?

— Ну, тех… бродяг. — Гоплит помолчал и неохотно добавил: — По говору они фракийцы. Из-за Истра.

— Ну?.. Из тебя каждое слово клещами тянуть надо?

— Они прятались в балке, в кустах на дневку залегли, — заговорил гоплит. — Спали. Мы их окружили, на ноги подняли. Полемарх стал их допрашивать: кто они, откуда, куда идут и что делают в балке. Ответили довольно спокойно, что они — вольные люди из-за Истра. А идут в Скифию… На вопрос полемарха, зачем идут в Скифию, один ответил: в гости… Еще и зубы оскалил. Но улыбка та нам не понравилась… Ясно, хвостом крутит, что им в Скифии делать?.. «А чего вы здесь лежите?» — спрашивает их дальше полемарх. Отвечают: от своих отбились, решили в балке перележать жару, а как солнце пойдет на закат, двинутся дальше, своих догонять…

— Что-то нескладное вам эти бродяги плели, — буркнул архонт и кивнул на дом полемарха: мол, как там?

— Плохо ему, — выглянул из-за спины гоплита маленький остроносый слуга. — Лию свою на пир зовет.

— Да-а… — вздохнул архонт. — Жаль Керикла… — К гоплиту повернулся: — А не собирались ли те пришельцы раскапывать в степях скифские курганы да грабить покойников?

— Не знаю… — развел руками гоплит. — Может, и курганы раскапывать шли. Говорят, бродяг в степях много, и они и вправду грабят скифских вождей в могилах. Будто бы золота в тех могилах немало.

— Скифское золото меня не интересует. И тебе не советую им интересоваться!.. Говори!

— Полемарх сказал им: «Я не верю вам. Никто вас в Скифии не ждет. Вы пришельцы, хотите ночью проникнуть в город, чтобы ограбить наших людей», — рассказывал дальше гоплит. — «Я, — говорит он, — мог бы вас уничтожить, но сегодня у меня хороший день, и я не хочу проливать кровь. Я сегодня