Истории земли Донецкой. От курганов до терриконов - Сергей Валентинович Богачев Страница 29

– О военных надобностях ты, как человек государственный, расскажешь своему воеводе сам, – обратился к Фролу старец Иона. – Но, окромя этого, мы подготовили прошение на выделение для нужд обители вещей, без которых службу в церкви вести никак нельзя. Для живота своего ничего не просим, дайте Евангелие толковое печатное, апостол служебный, кадило медное, сосуды оловянные, ризы и стихари[63]. Ну а ежели кормовых денег на пропитание братии выделят – будем просить Господа Бога о здравии наших благодетелей и денно, и нощно.

Старец протянул Фролу писаную ими грамоту и спросил:

– Когда выступать думаешь?

– Да хоть завтра утром, – не задумываясь ответил Фрол. – Только вот боязно мне за вас – а ну как татары прискачут? Вы ж тут, как малые дети.

– Не прискачут, – уверенно ответил Иона. – Летом в степи жарко, а вот к осени, когда жара спадет, а окрестный люд выйдет в поля урожай собирать, вот тогда они и нагрянут. Этот народец – не любитель в городах воевать, им степное раздолье больше по душе. Уж мы-то их повадки знаем.

Лошадей в обители отродясь не было, поэтому в обратную дорогу Фрол отправился пешком. Только одного его старцы не отпустили. Дали ему в друзья Степана и Евтихея. Когда проходили мимо скита старца Макария, Фрол заглянул в памятную для него пещерку. Только старца там не оказалось.

– Кто его знает, где этого отшельника искать, – пожал плечами Евтихей. – Может, где в лесу травы да коренья собирает, а может, рыбу ловит себе на пропитание. Главное, что в гробу его нет. Значит, живой, и слава богу. Хороший дед, тихий. Если близко не подходить.

Фрол снял с еще перевязанной головы шапку, отороченную лисьим мехом, и положил ее на порог у входа в пещерку. Зимой в таком жилище, наверное, холодно будет.

* * *

…В обитель они собрались, когда листья на деревьях уже начали желтеть, а с неба все чаще начинал моросить мелкий холодный дождь. Степан и Евтихей сидели на телеге, которую загрузили нехитрым скарбом из списка святогорских старцев. Были тут и пищали, и пули с дробью, а также ядра и заряды к пушке. Окромя этого, выделил воевода богомольцам несколько топоров, пилу да пару заступов[64]. Кормовых денег без высочайшего распоряжения он выделить не смог, но зато дал старенький невод. Нашлась для обители и церковная утварь. Как сказал Евтихей, загружая все это добро на телегу: «Вот теперя зажируем!» Рядом с телегой верхи ехал Фрол с тремя сослуживцами. За пазухой у Фрола лежала грамотка от Цареборисовского воеводы, согласно которой назначались они в Святогорскую пустынь заставными людьми, службу нести на самой южной окраине государства Российского.

В обители их заждались. Только вот старец Александр не дождался доброй весточки – помер в аккурат на Яблочный Спас. А через пару недель пожаловали и татары. Около десятка всадников показалось со стороны степи и без утайки направилось к меловому утесу. Степан и Евтихей зарубу сладили умело – два огромных дуба рухнули перед крымчаками в самый подходящий момент. А тут и пушчонка плюнулась ядрышком железным. Фрол было бросился ее перезаряжать, да куда там! Басурмане шуганули в разные стороны, как зайцы от волка. Одни попадали в Донец вместе с лошадьми, других вышибло из седел, и они умылись красной юшкой в серой дорожной пыли. Служивые пальнули вдогонку татарам из пищалей уже больше из азарту, нежели из надобности.

Из-за деревьев выскочил Евтихей и бросился к Фролу:

– Надобно в погоню итить! А то уйдут басурмане за соляные озера и расскажут своим про то, как мы их тута встретили.

– Нехай, – спокойно ответил ему Фрол, а потом добавил: – Пущай все знают про такое место, как Святые Горы, и про то, кто здесь хозяин.

Дорога измен и предательств

Берега реки Бахмут испокон веков служили естественной преградой для кочевых племён, искавших наживу и пленников в землях Руси. Путь ногайцев и крымских татар за добычей пролегал через эти места, вдоль реки на север.

В XVI веке, в 1571 году, Иван Грозный положил конец бесконтрольным странствиям степных разорителей и постановил учредить пограничные заставы со сторожами, шестая из которых была названа Бахмутской.

Быть бы Бахмуту обычной крепостью на пути кочевников, но нашли там казаки соляные источники. С тех пор вокруг Бахмутских залежей соли шли споры, происходили конфликты, проливалась кровь.

Спустя сто тридцать шесть лет, в 1707 году, за право на добычу соли схлестнулись Изюмские казаки с Донскими, но победу в этом противостоянии одержал государь. Пётр I.

Кондратий Булавин, Бахмутский атаман и главарь Донских бунтарей, в летописях остался народным героем, борцом за справедливость, но так ли проста история его короткого взлёта, полная ярких событий и предательств?

* * *

Станица Черкасская. Осень 1707 года.

– Мир дому вашему! Здоров будь, Лукьян! – пригнувшись, чтобы пройти под невысоким дверным проемом из горницы в покои, крепкий казак с кучерявой бородой, густыми бровями и крупными чертами лица снял папаху, и приветствовал хозяина. Таких здоровяков на Дону было пруд пруди, но мало кто из них мог одним взором заставить замолчать и любого строптивца в споре, и всё общество на кругу[65]. Тяжелый был взгляд у Кондратия, такой же тяжелый, как и кулак, которым он однажды в порыве гнева дверь дощатую проломил.

– И вам не хворать! – Атаман Войска Донского Максимов Лукьян ждал этого гостя уже который день.

События последних месяцев не давали ему покоя ни днем ни ночью. Старшины, посланцы, жалобщики и голытьба отнимали все время засветло, а думы тяжкие не давали заснуть до рассвета. Всякий раз, когда приходило время почивать, Лукьян долго гладил свои залысины с поседевшими остатками когда-то пышной казацкой шевелюры, словно изгоняя из головы рой тяжелых мыслей. При этом взгляд его маленьких, широко расставленных глаз, становился рассеянным и бессмысленным, как у старого пса с бельмом.

– Люди сказывают, искал ты меня, Лукьян? – Казак своими большими руками обернул тумак[66] вокруг папахи и засунул ее за ворот, ожидая продолжения разговора. Он и сам собирался ехать в Черкасскую, но когда гонец от атамана принес к нему в Трехизбенку наказ явиться в казачью столицу, пришлось поторопиться.

– Заходи, Кондратий, присядь… Искал, да… – озабоченный вид атамана только утвердил гостя в мысли о том, что дела на Дону неладны. – Что там, на Айдаре, Кондратий?