Преклони предо мною колена - Богумил Ржига Страница 20

— Это ты? — спрашивает спокойно Дивиш. Судя по всему, у него нет охоты защищаться.

Марек бьет его еще раз.

— Ну, довольно, — восклицает Дивиш, — все это не стоит большего!

— Караул! — слышится из домика пронзительный женский голос. — На него напали!

— Черт! — ругнулся Дивиш. — Ей-то какое дело?

— Мы должны убираться! — шипит Марек.

Оба припускаются бежать и вскоре исчезают в полной темноте. Женские вопли слышатся где-то позади. Когда они подходят к замковым воротам, то докладываются страже как обыкновенные дисциплинированные воины. В их души стражники заглянуть не могут. Но если бы они туда заглянули, обнаружили бы там больший порядок, чем когда юноши уходили из замка.

Проходят дни. И вот юноши снова стоят перед паном Иржи. Он принимает строгий вид истинного пана, но в его карих глазах блестят огоньки понимания, может быть, даже расположения. Он сосредоточен. Вслушивается не только в речь посетителей, но и в собственные слова. Зал украшен развешанным в нишах оружием. Здесь царствует подебрадский пан, и свет, который проникает в окно, живой свидетель.

— Каковы ваши сегодняшние желания? — приступает к разговору пан Иржи, подчеркивая слово «сегодняшние». Он полагает, что прошедшая неделя сделала свое дело. Пан Иржи хорошо знает: время так беспощадно и равнодушно, что меняет не только человеческие желания, но и самих людей.

— Я прошу месяц отпуска, — говорит Дивиш с решительным видом. Как отнесется пан Иржи к тому, что Дивиш сократил отпуск на один месяц?

— Причина? — поднимает на него глаза пан Иржи.

— Я хочу просить своего отца пана Ванека из Милетинка, чтобы он нашел мне невесту, — звучит веселый, но учтивый ответ.

— Согласен, — кивает пан Иржи без размышлений. — Но имей в виду: невесты для жизни маловато. Пусть пан из Милетинка подумает и о том, чтобы ты получил кое-какое имущество. Передай ему мой привет.

— Благодарю, — кланяется Дивиш. Он счастлив.

— А ты, Марек?

— Прошу об увольнении из отряда, — говорит Марек громко. В течение недели он не придумал ничего нового.

— Вы оба образец упрямства, — поднимает брови пан Иржи. — В этом повинна тоже твоя будущая жена?

— Да, — признается Марек. Он впервые слышит об Анделе как о своей жене. Ему кажется, что его поднимает волна счастья. Возможно ли это? Позволительно ли о таком желанном и в то же время нереальном событии говорить вслух?

— Из какой она семьи? — спрашивает пан Иржи, словно о возлюбленной Марека слышит впервые, и его голос звучит успокаивающе.

— Из дворянского рода, — отвечает Марек беспомощно.

— Марек, — задумчиво говорит подебрадский пан, — может быть, твои притязания станут более основательными, если ты прежде заслужишь дворянский герб? Возможность тебе представится. Для Чешского королевства снова наступают времена, богатые событиями. Потребуются меч и здравый рассудок. И то и другое у тебя есть. Так что герб не заставит себя ждать. После этого тебе легко откроются двери дома твоей невесты. Понимаешь меня?

— Да, пан, — отвечает Марек. В его ответе слышно разочарование.

— Я отпущу тебя, если ты будешь настаивать, — поспешно продолжает пан Иржи. — Но ты не должен сомневаться в искренности моего совета.

— Я не сомневаюсь, пан Иржи.

— Я знаю, твой отец богат. Ты не будешь бедным дворянином, которому приходится служить, чтобы заработать на жизнь, — размышляет пан Иржи. — Речь лишь о том, будет ли ждать тебя твоя невеста.

— В этом я уверен, — решительно говорит Марек. Впервые в жизни он публично ручается за Анделу. Это слышит пан Иржи, слышит Дивиш, и каменные стены поглощают его слова без возражений.

— В себе ты тоже уверен? — улыбается пан Иржи.

Он ненамного старше Марека, чтобы не понимать этого.

Его радует верность двух юношей, потому что и сам он верен.

— Да, пан, — отвечает Марек.

Значит, все это записано в памяти людей и на тех невидимых скрижалях, которые пишет некто вне рода человеческого.

В приемной пана Иеронима Ваха стулья не очень-то удобные. Для людей дородных и с короткими ногами они словно орудия пытки. Но Марек сидит так, словно стул изготовлен специально для него. Марека не выводит из равновесия даже холод, которым пронизаны все углы комнаты. Печь не топится — наверное, чтобы не портился розовый кафель с изображением святого Вацлава. Святой держит в одной руке меч, а в другой — чашу. Ему-то не холодно.

— Что нового ты мне принес? — заводит речь пан Иероним.

— Ничего, — звучит обиженный голос Марека.

— Анделу Смиржицку выброси из головы.

— Да. — Марек слышит, что произносят его губы, но в душе все в нем протестует. Выбросить из головы! Будто рассудок может что-то решить! Он не хочет забывать об Анделе. Их отношения гораздо сложнее: Андела унесла с собой в Роуднице часть его существа, так что Марек даже не знает, живет ли он полной жизнью. Не половина ли это его жизни? И, точно семена, Андела разбросала кругом воспоминания. Какие всходы они дадут? Радость и боль, надежды и разочарования. Все-все напоминает о любимой: часовня, двор, галерея вокруг укреплений, подъемный мост, клен, река и стаи туч над замковой башней. От этого не уйти. Марек здесь счастлив. Но семена могут быть и ядовитыми. Как Марек будет бороться с ними?

— Ты ведь неспроста ко мне пришел? — выведывает пан Иероним. Ни единый мускул на его худом лице не дрогнул, руки лежат неподвижно, будто вырезанные из дерева. Одна на столе, другая на животе.

— Да.

— Ну так говори.

— В долг наличными.

— Сколько?

— Пять коп грошей.

— Довольно много, — качает головой пан Иероним. — Зачем тебе столько денег?

— Хочу сшить несколько костюмов, — отвечает Марек с видимым колебанием. Он берет в долг на свое имя, хотя деньги предназначаются Дивишу. Не ехать же Дивишу свататься к Валечовским в поношенном платье. Но где Дивишу достать деньги, если в Подебрадах он должен почти каждому?

— Хорошо, — после недолгого размышления соглашается купец. — Ты, конечно, полагаешь, что эти деньги я вытяну у пана Михала.

— Да.

— Ты хочешь жениться? — подмигивает пан Иероним.

— Пока что нет.

— Следовало бы это сделать, пока ничего не случилось. Или у тебя нет невесты?

— А что может случиться?

— Я найду тебе кого-нибудь, — не дает себя сбить пан Иероним. — Будешь считать приданое целый день, да и дня не хватит.

— Пан Иероним, —