Преклони предо мною колена - Богумил Ржига Страница 19

Ян Пардус кричит. Он всем недоволен: и кони-то скачут недостаточно быстро, и воины-то не слишком темпераментны для того, чтобы нанести серьезное поражение противнику. Оружие держат, как веники. Атака повторяется. И еще раз. Пыль столбом. Птицы от страха улетают. Солнце прячется за облачко. А воины бьются с воображаемым неприятелем до седьмого пота. Они устали и думают только о том, как бы поесть.

Возвращаются домой к вечеру. Марек и Дивиш вваливаются в свою комнату. Ноги их еще ощущают бока лошадей. Они смывают с себя пыль и наспех проглатывают два-три куска. Служанка успевает им сказать, что девушки уже утром уехали. Обе? Обе. Андела в Роуднице, Бланка в Прагу. Дивиш отшвыривает оловянную тарелку с копченым мясом и кашей. Деревянная ложка вылетает из тарелки. Глаза наливаются злобой.

— Комедиантка!

Марек, едва взглянув на него, невозмутимо ест.

— Прекрати! — кричит Дивиш.

— Чего тебе? — спрашивает Марек, но есть не перестает.

— Объясни мне это. Бросается ко мне в объятия, а потом уезжает. Что это за игра?

— Наверное, это знак.

— Какой знак?

— Чтобы ты ехал за ней. Зачем ей прощаться, раз она знает, что ты можешь за ней приехать?

— Ты так думаешь? — говорит Дивиш и снова берет ложку.

Их жизнь вскоре потечет по разным руслам. Марек переживает дни тоски. Замыкается в себе. Погружен в себя. Ничего не замечает вокруг. Глаза его устремлены вдаль. Он представляет себе Анделу, и весь мир как в зеркале отражается в образе Анделы. Действительность уступает место иллюзиям.

К обыденной жизни его возвращает Дивиш. Он заботится о его оружии, напоминает ему о его обязанностях, о необходимости есть, о существовании Яна Пардуса. Любовь Дивиша к Бланке гораздо спокойнее, особенно во время отсутствия девушки. И Дивиш подвластен бурям, но это бури другого рода. Святость чужда его натуре. Больше всего на свете он дорожит своей свободой. Что может предпринять Дивиш из Милетинка, чтобы сделать полной свою жизнь? Как доказать всем, что он, Дивиш, существует на свете? И что свет без Дивиша был бы очень беден?

И Дивиш приходит к убеждению: они с Мареком должны взбунтоваться, чтобы снова обрести равновесие. Только с Мареком трудно договориться. Дивиш это знает. Придется начать издалека.

— Знаешь, о чем я думаю? — с невинным видом говорит Дивиш.

— Откуда мне знать? — отрывается от своих мыслей Марек.

— О страшном суде.

— О чем? — Марек становится внимательным: все, что касается дел неземных, теперь ему близко.

— Мы не знаем ни дня, ни часа его. Конец света может наступить завтра или послезавтра.

— Все может быть, — соглашается Марек.

— Вот я и беспокоюсь о нас.

— О чем же именно?

— Чтобы мы пред лицом господа предстали чистыми и душой и телом.

— Да, конечно, — соглашается Марек.

— Пойдем в баню! — восклицает решительно Дивиш.

— Пойдем в баню, — вторит Марек. Ему бы самое время вспомнить о бане Писек в Кутной Горе, но пуританские Подебрады — это нечто иное, чем веселая Кутная Гора. Они ближе к богу, чем к дьяволу. Поэтому у Марека вообще не всплывают в памяти кутногорские бани.

И вот вечером, после учений, они выходят через Пражские ворота и идут прямо под стенами замка по правому берегу Лабы. На небе светит больше звезд, чем означено в Писании. В темноте слышны шорохи. Река кажется глубже, тьма уносит ее куда-то в неизвестность. Они проходят мимо дубильни и чувствуют ее резкий запах, они ищут домик с низкой увитой зеленью оградой. Дивиш доволен. Домик стоит на своем месте.

Марек не предполагает, что это не только баня, но одновременно место, где Эрос сводит мужчин и женщин. Он настолько полон своим чувством к Анделе, что ничего не понимает, даже когда маленькая черноволосая девушка помогает ему раздеться. Он погружается в деревянный ушат с теплой водой и позволяет тереть себе спину и грудь. он ощущает полное блаженство, которое он не променял бы ни на что на свете. Вода приятно льнет к телу, мягкие девичьи пальцы, не знающие стыда перед мужчинами, пробуждают к жизни каждый мускул.

Марек поднимает голову и сквозь стекающие с волос струйки воды пытается увидеть, где Дивиш. И около его ушата стоит девушка. Она повыше ростом, с резко очерченным ртом, губы бледные. Она в такой одежде, что кажется почти голой. Все, что должно быть закрыто, видно. Олицетворенное искушение. Дивиш кричит что-то невразумительное и улюлюкает. Его тело радуется, он полон сознания своей мужественности, и мужчина в нем хочет как можно скорей себя утвердить.

Черноволосая девушка что-то ласково говорит мягким голосом. Марек не понимает что. Это случается как раз в тот момент, когда догадка как молния озаряет его сознание. Воспоминание о кутногорской бане приходит ему на помощь, решение созревает мгновенно. Если Марек и в дальнейшем хочет быть в ладу со своей совестью, он немедленно должен действовать. Он не позволит, чтобы его лишили нравственного спокойствия. Или может быть, у него уже что-то отняли? Уже нарушили святой порядок чувств?

Марек живо вылезает из ушата и спешит к своей одежде. Торопливо набрасывает ее на себя. Черноволосая девушка удивленно глядит на него. Вместо с удивлением Марек видит в ее глазах страх. Я что-нибудь сделала не так? — спрашивают ее глаза с тоской. Марек бросает ей два гроша и выскакивает в темноту. Хозяин бани зовет его, но крик остается без ответа.

На улице Марек приходит в себя. Спускается к Лабе и снова возвращается. Нет сомнения: мир — это лишь театр, и Марек — марионетка, которую помимо ее воли двигают туда и сюда. И днем и ночью. Так Марек оказался в бане около полунагой девушки. Может, и ее зовут Аполена, как ту? Марек охотнее всего сам себе дал бы порядочного тумака. Но именно потому, что не знает, как себя наказать, решает дождаться Дивиша. В этот момент он не считает Дивиша другом. Скорее, он ему представляется врагом. Ведь он ни словечком не обмолвился, какую цель преследовал. Конечно, Дивиш знал. Был тут не раз.

Лицо ночи уже не смиренно. Она показала другую свою сторону — безжалостную. Марек ждет недолго. Как только Дивиш выходит из домика и подходит к ближайшему дереву, Марек преграждает ему дорогу. Поднимает руку