Жизнь и удивительные приключения Арчибальда Керра, английского дипломата - Виктор Владимирович Королев Страница 15

…Однажды Керр плыл на теплоходе по Средиземному морю. Погода была хоть ветреная, но тёплая. Он вышел на верхнюю палубу и заметил сидящую за столиком женщину. Лицо её, вытянутое, как у лошади, он узнал сразу: Вирджиния Вульф, автор нашумевших психологических романов. Арчибальд подошёл, представился.

Он не спросил разрешения, она сама царственным жестом указала на стул напротив и первая начала разговор. Говорила странно – отрывисто и нервно.

– Вы можете не говорить, что мои книги вам понравились. Мне это не нужно… Не вздрагивайте и не краснейте… Жизнь хороша, солнце светит, но люди… Занятно, что, так редко получая по почте что-нибудь стоящее, мы вечно в ожидании писем, не правда ли?.. Не спорьте со мной! И не называйте меня «писательница», я ненавижу это слово, я не женщина и не мужчина… Что за книга у вас в руках, что вы читаете? Марсель Пруст – вы с ума сошли?!

Керру показалось, что с ума сошла она, а не он. Он всего-то хотел спросить Вирджинию Вульф, не знает ли она каких новостей о его друге, Гарольде Николсоне. И вопрос был вполне корректен, потому что Вирджиния открыто жила со своей подругой Витой Сэквилл-Уэст. Обе были замужем, но это не мешало им делить друг с другом кров и всё остальное уже многие годы. А Вита была замужем как раз за Гарольдом Николсоном.

– Вы не смеете! Вы не смеете так со мной разговаривать! – вскипела нервная писатель. Она с грохотом отодвинула стул и пошла к трапу.

Вечером за ужином в кают-компании они не встретились. Керр больше никогда её не видел. Да и мы никогда бы не узнали об этой истории, если б не злобное письмо Вирджинии Вульф своей невенчанной подруге. Много лет спустя Гарольд Николсон рассказал об этом письме своему старому другу Керру.

«Был на пароходе и песчаный экс-дипломат средних лет с красным лицом, который во весь голос спрашивал меня обо всех наших общих знакомых. Он почти добрался до тебя, но я ему ни слова не сказала о Гарольде, и он втянул в себя рога… Господи, как утомителен разговор с дипломатом, если он сексуальный полудурок!» – писала Вульф.

Слово она употребила другое, неприличное, но стоит ли казнить за это женщину с крайне неустойчивой психикой? Люди терпеть не могут тех, у кого такие же недостатки, что и у них самих. Тем более что Вирджиния Вульф к тому времени уже покончила с собой: наложила камней в карманы пальто и вошла так в реку. Теперь никто её не боится, только жалеют. А Вита долго вспоминала, как они дружили: «У меня были широкие брови, тёмные глаза, румянец на щеках и заметные усики, которые так любила Вирджиния».

Глава 8

А ты будешь любить меня вечно?

Едва Керр вернулся в Марокко из отпуска, как ему сообщили, что он переводится в Египет. В этом было мало привлекательного. Больше всего он жалел, что не увидит итогов конференции по Танжеру. Обидно было и то, что переводится на ту же должность. Но на дипломатической службе так часто бывает. Кстати, это хорошая традиция – каждые два года менять послов и направлять их в другие страны в зависимости от качества работы. А то засидятся, понимаешь, корни пустят, а толку мало…

Единственное, что Керра вдохновляло, – окружение в Каире. Оно его не только окружило, оно его пленило. Ещё бы – быть замом у верховного комиссара лорда Алленби, который только что стал фельдмаршалом! Этот боевой генерал в годы войны прославился тем, что брал один город за другим, пока воинственная Турция не капитулировала. Назарет, Мегиддо, Дженин, Хайфа, Амман, Дамаск, Бейрут, Алеппо открывали ему свои ворота. А перед Иерусалимом он приказал своей коннице спешиться и вошёл в святой город пешком. Вот это человек!

«Лорд Алленби – большая голова, большой нос, большое тело, большой голос и большой ум, – писал Керр в письме другу. – Сердце не интеллектуала, конечно. Но огромная честность, огромная сила и огромная человеческая симпатия… Я уверен, что буду любить его».

А ещё Лоуренс Аравийский! Археолог, путешественник, фронтовик, писатель, дипломат – тоже легендарная личность. Его можно назвать третьим в их дружеской компании: министр по делам колоний Уинстон Черчилль только что предоставил Лоуренсу фактически полную свободу действий при подготовке мирного соглашения по Ближнему Востоку.

Лоуренс был действительно уникальный человек. Потом о нём будут и фильмы снимать, и книги писать. Жаль, что так рано и так трагически погиб. Разбился на мотоцикле. Последнее, что он успел сделать для людей, – после его гибели всех мотоциклистов заставили ездить в шлемах. На похоронах Уинстон Черчилль сказал:

– В лице Лоуренса мы потеряли одного из величайших людей нашего времени. Я надеялся убедить его вернуться к активной службе и занять командную должность в борьбе, которая вскоре предстоит нашей стране.

Черчилль, этот «величайший в истории британец», прекрасно разбирался в людях…

В Каире эти трое – Алленби, Керр и Лоуренс – сразу понравились друг другу. Работали с утра до ночи, а потом, до зари порой, дегустировали разные сорта виски. Правда, Арчибальд и Лоуренс уходили раньше, и тогда Алленби продолжал один. Та к было, пока его в Лондон не отозвали. Керр остался исполняющим обязанности советника.

Суэцкий канал был для Британии даже важнее, чем Гибралтарский пролив. Через пролив всегда можно войти и выйти, а с рукотворным каналом сложнее – не дай бог, чья-то рука закроет проход, нельзя этого допустить! Тут дипломату в помощь всё, что угодно: и авторитет, и армия, и профессиональная хитрость.

Керр прекрасно понимал, что два года в Египте определят потом его карьеру. Он не терял ни дня. Каждое утро – десять страниц англо-арабского словаря. Для правильного понимания ситуации в Египте нужны два языка: французский – для официальных контактов, арабский – для общения с народом. Арчибальд мечтал о демократическом будущем для Египта и искал решения, которые удовлетворяли бы законным желаниям египетского народа и при этом соответствовали бы интересам Британии.

В начале 1924 года в Египте впервые состоялись всеобщие свободные выборы. По итогам стало ясно, что отныне придётся считаться с избранным правительством. Керр был даже рад, что теперь присутствие армии и флота Британии становится неправомочным. Однако министерство иностранных дел не спешило дружить с новой властью.

Начались бесчисленные переговоры. Дело чуть не