Звезда морей - Джозеф Виктор О'Коннор Страница 15

Кто-то хрипло засопел, и он обернулся. Чуть поодаль, у полуоткрытой двери камбуза обнюхивала свою блевотину истощенная черная сука. На камбузе опрятный маленький китаец разделывал ножовкой свиную тушу. Малви наблюдал за ним, истекая слюной. Голод ревел в нем безысходной страстью.

Он бродил по кораблю, точно следовал карте. Вверх. Вниз. Вперед. Назад. Нос. Левый борт. Корма. Правый борт.

Волны бурлили. Оснастка звенела о мачты. Ветер рвал паруса.

Женщины говорили. Говорили не умолкая.

Особенно молодые.

Не могу тебе передать как мы страдаем разве что тебе довелось изведать голод и нужду без друга или брата кто дал бы тебе шиллинг. Но я на коленах голодная молю Бога чтобы ни ты ни кто из твоих не узнал такого и не страдал как мы страдаем

Письмо ирландки сыну в Род-Айленд

Глава 5

ОБЫЧНЫЕ ПАССАЖИРЫ

Пятый день путешествия, в который капитан делает заметки о тревожном происшествии (оно будет иметь самые суровые последствия)

Пятница, 12 ноября 1847 года

Осталось плыть 21 день

Долгота: 20°19.09’W. Шир.: 50°21.12’N. Настоящее поясное время по Гринвичу: 11.14 пополудни. Судовое время: 9.53 пополудни. Напр. и скор, ветра: NW, 4 узла. Море: всю прошлую ночь беспорядочные короткие волны, нынче спокойное. Курс: SW 226°. Наблюдения и осадки: очень холодно. Весь день ливень с громом. В двух милях за кормой идет «Кайлмор» из Белфаста. Впереди — «Синяя скрипка» из Уэксфорда.

Вчера ночью умерли четверо наших трюмных пассажиров: Питер Фоули из Лехинча (сорока семи лет, земледелец), Майкл Фестус Глисон из Энниса (возраст неизвестен, но очень пожилой, подслеповатый), Ханна Доэрти из Белтёрбета (шестидесяти одного года, бывшая домработница) и Дэниел Адамс из Клэра (девятнадцати лет, фермер, лишившийся земли). Их бренные останки были преданы морю. Да смилуется Всемогущий Господь над их душами и да примет их в убежище, где царствует Его мир.

Всего с начала пути умерли восемнадцать человек. Пятеро сейчас в изоляторе, у них подозревают тиф. Двое из них наверняка не доживут до утра.

Я отдал приказ впредь предавать тела морю с кормы и на заре или же после заката. В сии печальные минуты многие пассажирки третьего класса по своему обыкновению голосят по покойникам — своеобычная разновидность причитаний, когда плачущие рвут на себе волосы и одежду. Некоторые пассажиры первого класса жаловались на беспокойство. В частности, леди Кингскорт тревожилась, что ее дети огорчатся, узрев сии странные обычаи.

Большая часть пассажиров третьего класса страдает от дизентерии, цинги или голодных отеков. Меньшая (около пятнадцати человек) от всех трех. Одного из матросов, Джона Граймсли, бьет лихорадка. У стюарда Фернана Перейры на руке гнойная рана от пореза битым стеклом. Обоих осмотрел доктор Манган, первому поставил пиявки, второму сделал опийную припарку. Доктор держится мнения, что оба поправятся, если их освободить от несения службы, что и было исполнено. (Оба люди честные и добросовестные, не лодыри и не бездельники. Я не предполагаю урезать им жалованье.) Махарадже тоже нездоровится, у него морская болезнь, он удалился в свою каюту, чтобы побыть в покое. У меня самого сегодня давило в груди, я принял четверть грана опия. Подействовало поистине живительно. Экипажу было приказано впредь не звать пассажиров третьего класса «низотой», «трюмными крысами», «голодранцами», «платочницами» и проч. (Подобные наименования употребляют не только матросы, дабы унизить пассажиров, с которыми надлежит обходиться радушно, но и сами пассажиры между собою в качестве оскорбления.) Лисон поставил команде на вид, что это недопустимо. Ко всякому мужчине, женщине и ребенку на этом судне следует адресоваться со всем уважением, как к простым пассажирам, так и к чистой публике. Трюмных пассажиров надобно называть «обычными пассажирами» или «пассажирами третьего класса» — да будет так.

Следует сообщить о тревожном происшествии. Сегодня до полудня первый помощник Лисон довел до моего сведения, что вчера поздно вечером некто, предположительно мужчина, перепилил решетку в нижней части носовой палубы, за которой находятся каюты первого класса. Сперва я не знал, что думать, поскольку во время посадки все вещи пассажиров третьего класса тщательно досматривают и отбирают у них такие предметы, как ножи, пилы, сабли, клинки и прочее до прибытия в Нью-Йорк. Но Лисон, прилежный и дотошный помощник, который давно заслужил повышение и никак его не получит, допросил кока Генри Ли. Последний подтвердил, что вчера вечером с камбуза украли ножовку, каковая используется для разделки туш, а также свиные кишки и флягу пресной воды.

Из первого класса были украдены вещи, а именно: серебряные часы, принадлежащие священнику Дидсу, пару запонок у почтового агента Джорджа Уэлсли и некоторое количество банкнот американских долларов у махараджи. Все сошлись на том, что обыск среди пассажиров третьего класса едва ли увенчается успехом, даже если бы подобное предприятие было возможным, а оно в настоящих условиях невозможно. Я обещал, что согласно стра ховому договору компания возместит им убытки, и попросил пострадавших не распространяться о случившемся, поскольку не хочу вызывать большую тревогу, нежели потребно. Пока что отдал распоряжение на ночь выставлять дополнительный караул и принял прочие меры.

Лисон сказал, что пустит среди пассажиров третьего класса слух, будто бы священника очень огорчила утрата часов, каковые были подарены ему благодарной паствой, когда он удалился от дел. Посмотрим, принесет ли его военная хитрость плоды.

Подобные мелкие кражи уже случались и, насколько я могу судить по опыту, неизбежны впредь. Человеческая природа противоречива, и некоторая степень возмущения неизбежна — впрочем, осмелюсь признать, вполне понятна.

Лондонская контора наверняка уже получила мое официальное уведомление от восьмого числа текущего месяца, написанное из Куинстауна, по извечному вопросу переполнения судна пассажирами. Вот уже четырнадцать лет я вновь и вновь повторяю, что вы, как управляющие этой компании, несете юридическую и, разумеется, моральную обязанность обеспечить необходимую безопасность тех, кто доверил свою жизнь этому судну и мне как его капитану. Однако, невзирая на мои постоянные возражения, на этот рейс было продано слишком много билетов третьего класса, минимум на тридцать процентов больше, чем следует.

Я не в состоянии понять, почему моих пассажиров и мою команду непрестанно подвергают опасности столь возмутительной исключительно ради прибыли, которую приносит подобная опрометчивость. Нельзя найти сколь-нибудь удовлетворительного объяснения тому постыдному факту, что на судне нет ни врача,