Морская звезда - Варвара Некрасова Страница 12

Алексей отрицательно покачал головой.

– Я могу хоть сейчас направить вас на корабль начинающий комплектовать команду или на корабль стоящий на переоснащении. – пояснил де Брело, – ваше посольство этот жест вполне удовлетворит. Однако эти корабли не скоро выйдут в море, и насколько я понял, вас это тоже вряд ли устроит. И возвращаясь к символизму – хотелось бы чтобы офицер союзников сражался вместе с нами, а не сидел в порту. Это поднимет боевой дух.

– Я всего лишь гардемарин, и еще не офицер, – поправил оплошность клерка Алексей.

– Об этом не беспокойтесь юноша, – отмахнулся де Брело, – это техническое различие в системе званий. По нашим правилам ваш ранг соответствует званию энсина, а это младшее офицерское звание. Итак, на этот раз я могу предложить вам проявить немного терпения. Постараюсь подыскать хороший боевой корабль, готовый выйти в море. Потребуется некоторое время. Все что я говорил при нашей прошлой встрече остается в силе. Добиться хорошего назначения без сильного покровителя почти невозможно. Но в вашем случае этим покровителем может стать… – клерк сделал много значительную паузу… – да, да, тот самый символизм, а также влияние вашего посла и успехи русских войск на полях сражений. И еще… Где вы остановились?

Гнетущее настроение, портящее жизнь последние две недели, улетучилось бесследно. Появилась надежда в скором времени получить долгожданное назначение. К тому же если в России гардемарины плавали в качестве обычных матросов или канониров, то здесь Алексей сразу получал младшую офицерскую должность. В дополнение ко всему фортуна, в лице помощника морского секретаря, словно компенсируя душевные терзания прошедших дней предоставило Алексею бесплатный ночлег. Это была маленькая, но уютная и ухоженная комната на мансарде богатого особняка принадлежащего военному ведомству, на улице Ришелье, неподалеку от Лувра. Никакого запаха лука, хлопающих от сквозняка ставен и плесени на потолке, а из окна открывался живописный вид на мощеный булыжником внутренний дворик

Снова жизнь и город заиграли для гардемарина яркими красками и на следующий же день после переезда Алексей отправился заново знакомиться с Парижем.

Оделся он в штатское, в лучшее, что было в его гардеробе и захватил трость и разумеется вексель который требовалось обналичить. На этот раз не обремененный рундуком и беспокойством за неясное будущее, гардемарин просто шел, наслаждаясь духом утреннего города.

На узкой, но оживленной улице Ришелье уже кипела шумная деловая суета, спешили на работу мелкие клерки из правительственных ведомств, предлагали свои услуги нотарии, зазывали в свои лавки книжники. Между прохожими ловко лавировали уличные торговцы с едой. Куда же без них? Пахло бумагой, вином, свежим хлебом и горячими каштанами. Время от времени слышался стук подков – это очередная повозка доставляла товар, или карета везла на работу чиновника рангом повыше. У одной из книжных лавок Алексей обратил внимание на молодого студента, одетого по последней моде. Тот, листая, выбирал том «Энциклопедии» под редакцией Дени Дидро. Гардемарин заметил, что студент оторвавшись от книг украдкой изучает его самого. Их взгляды встретились. В глазах французского сверстника читалось снисхождение, и Алексею от этого взгляда стало неуютно. Он снова вспомнил о своем желании обновить устаревший и изношенный гардероб.

Повернув на знакомую уже Сен-Оноре гардемарин удивился резкой смене декораций. Эта улица уже была шире и богаче чем Ришелье. По мостовой проезжали богато украшенные кареты с одетыми в безупречные ливреи лакеями. Книжные лавки сменились на респектабельные витрины с дорогими тканями, серебром и специями. А запах прелой бумаги сменился на аромат духов, трав и цветов из лавки аптекаря. Вместо спешащих по делам клерков по тротуарам праздно прогуливалась публика совершающая свой утренний моцион, попутно заглядывая в витрины. У лавки с тканями Алексей заметил как женщина перебирает ленты, пытаясь найти ту, что подойдет к шнуру на ее старом, но некогда дорогом корсаже. Она прикладывала одну ленту за другой, и никак не могла определиться. Наблюдая за этой тщательностью и вниманием к деталям туалета, Алексей поражался терпению модницы. Вряд ли ему доводилось видеть нечто подобное в России. В Париже, в городе размытых статусов и сословий, где изыски в одежде и презентабельный внешний вид служили парадным фасадом, его собственный невзрачный гардероб выделялся словно чугунная скоба среди изысканных золотых брошей. Великолепный город словно издевался над русским гардемарином, создавая ощущение иллюзорной свободы и блеска, но вместе с тем встречая его по одежке, а не по уму и заслугам.

Устав от прогулки, Алексей остановился на небольшой площади, в центре которой возвышался фонтан, украшенный фигурами греческих богов. Присев на парапет фонтана он набрав в ладонь прохладной воды и снова нахлынула тоска по морю.

Он с полчаса сидел глядя на струящиеся потоки, а в памяти проплывали сцены из практических плаваний: холодные волны Балтики накатывающие на палубу, корабельные вахты, звуки боцманского свистка.

Алексею повезло напротив фонтана он увидел вывеску «Банк Дюпон». Это решило проблему закончившихся наличных денег. Банковский клерк долго и дотошно изучал вексель. Не найдя изъянов, он однако предложил выплату по частям. Алексей, понадеявшись что выписанного в Санкт-Петербурге месячного жалованья хватит гардероб и на пропитание. В своей ошибке он убедился через пол часа в магазине модного готового платья. То ли по российским меркам цены оказались заоблачными, то ли торговец, услышав акцент иноземца, решил на нем заработать, но в итоге гардемарин ушел так ничего и не купив.

Возвращаясь к Сен-Оноре, чтобы сократить путь Алексей свернул на одну из боковых улочек и вскоре оказался в месте, резко контрастирующем с людным и росскошным городом.

Из темных переулков между домами, несло затхлостью и зловонием, а возле домов громоздились горы мусора. Крупные крысы сновали от одной мусорки к другой, чувствуя себя как дома. Париж при ближайшем рассмотрении поражал контрастами: смесью красоты и грязи, ароматов и зловония, богатства и нищеты.

– Месье Григорьев, – окликнул юношу консьерж гостевого дома, когда юноша поднимался по лестнице на свою мансандру, – вам письмо, и с вас пятнадцать су за доставку.

Темнело. Небрежно бросив шляпу и трость на кровать, Алексей сел на подоконник, зажег свечу и сломал сургучную печать на конверте. Он недоумевал, не зная, кто может написать на новый, мало кому известный адрес. Письмо оказалось от некого месье Антуана Дюпре. Юноша совсем забыл о собственных письмах написанных в дороге, которые он поручил отправить хозяйке своего первого пристанища в день заселения. Ответ на одно из них догнал его на улице Ришелье.

Собирая Алексея в