Анна среди индейцев - Пегги Херринг Страница 66

— Я же сказала. Я не против того, чтобы работать! — восклицаю я. — Я могу выполнять и то, чего хочет от меня муж, и то, что нужно вам, Маки. В течение дня полно времени.

Маки обращается ко мне, словно мужа нет рядом.

— Вот о чем я пытался вас предупредить. Когда слишком много бабатид собирается вместе, легчайшее перышко превращается в неподъемный камень. Всегда.

— Маки, мне очень жаль. — Я не осмеливаюсь взглянуть на мужа.

— Он рассказал вам о землянке в лесу?

Мое лицо становится горячим.

— Это ошибка. Дайте нам еще один шанс, пожалуйста.

— Сколько шансов я должен давать? Высокие горы складываются из маленьких камней. Трагедия уже обретает форму. Я несу ответственность перед своими людьми.

— О чем ты? — выплевывает муж. — Говори яснее, я не понимаю всю эту чепуху о горах, трагедиях и ответственности. Что тебе надо?

Порыв ветра разбрасывает по крыше капли воды с таким звуком, будто закипает суп.

— Скажите, — холодно говорит Маки, — что свято для русского?

Я страшусь ответа Николая Исааковича. Выпаливаю:

— Бог. Бог свят.

— Царь, — отвечает муж, словно я ничего не говорила. — Царь и все, что он олицетворяет.

Маки поджимает губы и перекладывает читулт. Потом снова поднимает голову и тихо отвечает:

— Есть другая деревня. Они вас примут.

— Что вы имеете в виду? — восклицаю я. — Мы хотим остаться здесь.

— Вы можете остаться, — отвечает Маки, — но не ваш муж.

— Нет! — молю я. — Маки, пожалуйста!

— Я убью того, кто попытается разлучить меня с женой, — заявляет муж. Он поднимает локти и сжимает кулаки. Становится перед Маки в этой нелепой стойке.

Я опускаю его руку.

— Нет, Коля. Не надо.

Он вырывает ее.

Маки сохраняет спокойствие. Он знает, что громкие слова Николая Исааковича ни к чему не приведут.

— Выбора нет. Мы приняли решение.

Три старца наблюдают. Их взгляды перебегают с одного угла нашего маленького треугольника на другой. Они не могут знать, что мы говорим, но, несомненно, всё понимают.

— Тогда я хочу пойти с ним, — говорю я. На самом деле мне не хочется уходить. Но решение Маки вынуждает меня это сказать.

— Вы не можете.

— Почему? — требовательно спрашивает муж.

— Они готовы принять только одного бабатид, — вздыхает Маки. — Пожалуйста, уходите с миром. Я постараюсь устроить ваше воссоединение — либо там, либо здесь. Но на это потребуется время. И ничего не получится, если вы продолжите скандалить и доставлять неприятности.

— Клянусь царем Александром и Российской империей, я никуда не уйду! — вопит муж. — Слышишь, Мак? Ты не можешь меня заставить! Я главный. Идем, Аня. Разговор окончен.

Он дергает меня за руку с такой силой, что у меня щелкают зубы. Тащит прочь.

— Ты что творишь? Ума лишился? — говорю я. Тянусь к своему серебряному кресту, но тот исчез. Я не знаю когда. Где я его потеряла, мне тоже неведомо. Я кладу руку на сердце, чувствуя пустоту. Где он окажется? Кто его найдет? Кто бы это ни был, он не должен забывать о роковой судьбе, преследующей тех, кто подбирает пропавшие украшения в лесу.

Глава третья

— Чего вы плачете? — мягко бранит Тимофей Осипович. — Он вернется.

Мы находимся в самой южной точке, откуда видно селение Маки. Челнок, увозящий моего мужа — вместе с пятнадцатью мужчинами и двумя женщинами, — уже скрылся из виду. Я смотрела, как он из покачивающейся колыбели с гребцами и певцами превращается в немой темный цилиндр, волшебным образом висящий среди серой пелены, а потом и он исчез, скользнув за унылый занавес.

Муж не оглядывался, но если бы оглянулся, то увидел бы, как я махала ему до тех пор, пока мне не стало казаться, что у меня сейчас отвалится рука. Когда лодка пропала из виду, я рухнула на острые камни, но не боль вызвала мои рыдания. Я плакала, потому что чувствовала себя брошенной, потому что снова потеряла мужа. Я представляла, как мои слезы ручьями стекают в море. Соль к соли. Если бы только я тоже могла соскользнуть по камням и исчезнуть.

Тимофей Осипович нашел меня, когда я лежала, свернувшись в клубочек, положив голову на холодный камень. Серая пелена тумана была единственным, что отказывалось меня покидать.

— Уходите, — говорю я.

— Уйти? И оставить даму в беде? Это нанесло бы тяжелый урон моей репутации.

— Ваша репутация хорошо известна, ее уже не спасти.

Он смеется.

— Кажется, вам лучше.

Я смотрю на море. Вода медленно колышется, словно оно дышит. Как животное, терпеливо ждущее чего-то, о чем никто никогда бы не догадался.

— Он вернется.

— Хватит меня подбадривать, — я знаю, что говорю, как ребенок, и жалею об этом, но каждый раз, как он открывает рот, я не могу сдержать слов, не могу изменить тон.

— Море принесет его обратно к вам. Однажды он приплывет сюда, и могучая волна поднимет его прямо в ваши ждущие объятия. Это неизбежно — ибо человек не может жить без солнца, равно как и не может он жить без любимой!

— Кто вас прислал?

Он снова ухмыляется.

— Вас ищет ваш тойон. И те рабыни, с которыми вы подружились.

— Вы никогда не перестанете?

— Они хотят вам что-то показать. Новую безделушку. Может быть, драгоценный медальон. Или белое кружево для вашей шляпки.

Задрав подбородок, я вскакиваю и иду к тропе, ведущей обратно в деревню. Его насмешки летят мне вслед:

— Или новое лакомство из Парижа. Атласную ленту на шею? А может, кто-нибудь из них получил обручальное кольцо. Золотое… — Наконец ветер уносит его голос, и я больше не слышу этой чуши.

Конечно, никто меня не искал. Тимофей Осипович все выдумал, но я неохотно признаю, что, если его целью было вынудить меня вернуться в дом и перестать жалеть себя, то он в этом преуспел.

Когда погода улучшается, мои мысли устремляются к кораблю, который нас спасет. Маки уверяет, что какой-нибудь обязательно появится.

— Зачастую они сначала заходят в селение Моквины. Он широко известен. Иногда, если они находят там все, что им нужно, они уплывают, и больше мы их не видим. Тогда они направляются прямиком в Китай, чтобы продать меха.

— А мы не можем отправить Моквине сообщение?

Маки улыбается.

— Мы и думать о таком не должны. Разве вы не помните? Он отказывался отпускать Ту-те-ю-ханиса Ю-этта — того американца, о котором я вам рассказывал. Мне пришлось устраивать