Анна среди индейцев - Пегги Херринг Страница 26

На каменистом противоположном берегу стоят два челнока, носом к нам, как будто собираются плыть в нашу сторону.

Тимофей Осипович кричит им:

— Вакаш!

Его голос гремит и эхом отражается от деревьев. Ему приходится кричать, чтобы его услышали. Мгновение спустя та сторона возвращает приветствие, в ответ он произносит длинную речь. Плеск реки тихо аккомпанирует его словам. Он заканчивает речь вопросом и ждет. Колюжи не отвечают. Он снова спрашивает. Снова ждет, но уже понятно, что отвечать они не собираются.

— Почему они ничего не говорят? — спрашивает муж. — Они что, вас не понимают?

— Не знаю, — отвечает Тимофей Осипович. — Вчера понимали.

— Мне кажется, это другие люди, — говорит Собачников.

— Откуда тебе знать? — рявкает Тимофей Осипович, как обычно сразу же раздражаясь на главного такелажника. Он пинает мох, и что-то похожее на яйцо скатывается в воду. Его уносит течение, закручивая вокруг камней.

Какое-то время мы стоим и ждем. Жучка снова забрела в реку и что-то жует. Она опускает нос в воду каждый раз, как ей на глаза попадается что-то интересное. Идет вверх по течению, хвост покачивается за ней на поверхности воды, как кормовое весло.

Наконец муж говорит:

— Надо идти. Нечего терять тут время. Я сказал, что мы переправимся сегодня, значит, мы переправимся сегодня.

Он поправляет узел на спине, поворачивается и идет по берегу в противоположную от океана сторону.

С другого доносится крик. Затем еще один. Трое-четверо колюжей приближаются к воде и машут, чтобы привлечь наше внимание.

— Капитан, — говорит Тимофей Осипович, — подождите.

Челнок побольше направляется в нашу сторону, в нем только два человека. Изящная лодка всего за минуту пересекает реку. Днище скрежещет, когда она оказывается у травянистого берега, но находящиеся в ней люди не высаживаются. Вместо этого они находят место, где течение не такое сильное, и подгребают веслами, отчего лодка качается на воде, не двигаясь ни вперед, ни назад. Лица гребцов обращены к команде, они ждут, что мы что-то сделаем или скажем.

— Эта лодка слишком маленькая, — говорит муж. — Мы все не влезем.

— Тогда разделимся, — отвечает Тимофей Осипович. — Переправимся за два раза.

— Это безрассудство! — кричит Котельников. — Они пытаются нас обмануть!

Он в негодовании раздувает широкую грудь, как молодой петух.

Муж с яростью всплескивает руками.

— Скажите им, чтобы подогнали еще одну, — бросает он на повышенных тонах. — Я требую еще одну лодку.

Тимофей Осипович снижает голос до бормотания.

— Я спрошу, капитан, но если вы не обуздаете свой гнев, нам придется беспокоиться не только о том, как переправиться на тот берег.

Муж ворчит, но подчиняется.

Тимофей Осипович обращается к сидящим в челноке. Затем колюжи в челноке и колюжи на противоположном берегу что-то кричат друг другу. Наконец второй челнок отходит от берега, но он меньше первого и уж точно не разрешит наше затруднение.

Маленьким челноком ловко управляет один гребец, и в нем сидит один пассажир. Когда он подплывает ближе, я вздрагиваю. Пассажир — колюжка Клара. Она сидит тихо. Ничто в ее лице не выдает, что она с нами уже встречалась. Это странно. И все же я ей рада. Теперь я уверена, что, даже если придется переправляться раздельно, все будет хорошо.

Николай Исаакович, однако, недоволен.

— Что это еще такое?

— Сами видите, — сухо отвечает Тимофей Осипович. — Если вам не нравится, можем поискать другой способ попасть на ту сторону. У каждой реки где-то есть исток… какой бы она ни была длинной.

— Нет. Мы и так впустую потратили много времени. — Муж оглядывает команду, одного за другим. — Будьте бдительны! Слышали? Это приказ!

Собачников краснеет и нервно переступает с ноги на ногу. Джон Уильямс отводит светлые глаза под нависшими веками. Котельников шумно вздыхает и, нахмурившись, смотрит на мужа.

Нос маленького челнока вытягивают на берег.

— Сколько человек туда поместится? — спрашивает муж.

— Только трое, — отвечает Тимофей Осипович. — Я так понимаю, женщина не сходит.

— Филипп Котельников, ступай, — говорит муж. — И держи себя в руках.

Котельников выглядит так, будто его застали врасплох.

— Яков. Ты тоже. Присмотри за ним.

Яков кивает, но мы все понимаем, что никто не в состоянии удержать Котельникова.

— И Мария, оставь вещи. Мы перевезем их в большом челноке.

Яков одним движением соскальзывает по размытому берегу в лодку. Ему жестами велят сесть на корме, перед гребцом. За ним следует Мария. Она залезает в челнок так, словно сто раз это делала, и садится перед Яковом. Далее — Котельников. Он попадает одной ногой в воду, но в целом забирается без приключений. Лодка качается под его весом. Он садится рядом с Марией.

Остается еще одно место между ними и колюжкой Кларой, расположившейся на носу.

— Пусть госпожа Булыгина плывет с ними, — говорит Тимофей Осипович.

Я вздрагиваю, затем заливаюсь краской. Он серьезно? В маленьком челноке уже полно народу, и он кажется таким хлипким. Я хочу переправиться вместе с мужем.

Николай Исаакович переводит взгляд с Тимофея Осиповича на меня, потом опять на него и спрашивает:

— Почему?

— Так безопаснее, — отвечает тот. — Там всего один мужчина, и он гребет. Что может случиться?

Муж обдумывает его слова и быстро принимает решение.

— Аня. Ступай с ними.

— Ты уверен? Может, лучше кто-то другой?

— Нет. Он прав. Так безопаснее. С тобой все будет хорошо.

Я поворачиваюсь к берегу. Ноги Якова, Марии и Котельникова оставили длинные тонкие борозды на грязи. Земля скользкая. Я осторожно делаю шаг.

— Нет, Аня, — говорит муж. — Оставь вещи.

Я останавливаюсь и оглядываюсь на него через плечо.

— Но мой телескоп… и журнал. — Я прижимаю к себе узел, словно пытаясь его уберечь. — Я справлюсь.

— Мы возьмем их с собой в большой челнок.

— Мне кажется, будет лучше, если они будут у меня.

— Аня, — с досадой восклицает муж. — Там нет места. Неужели не видишь?

— Я доставлю их вам, госпожа Булыгина, — говорит Собачников. — Обещаю, — он вспыхивает.

Муж бросает на него быстрый взгляд, потом снова смотрит на меня и говорит:

— Теперь довольна?

Я осторожно опускаю тяжелый узел на землю и снимаю кедровую накидку, потому что плыть в ней тоже кажется неудобным. Сделав один лишь шаг, я соскальзываю с берега — и оказываюсь в воде. Ну вот, юбка промокла. Я стою, цепляясь за борт, а ноги вязнут в мягком иле. Не знаю, как теперь залезть в лодку, но рада, что оставила узел, иначе он мог бы оказаться в воде вместе со мной.

Я слышу тихий смех.

— Осторожнее, госпожа Булыгина, — говорит