Фортуна Флетчера - Джон Дрейк Страница 42

После этого шторм дул еще несколько часов, и мне снова пришлось занять свое место у штурвала, но в конце концов он утих, и у нас прибавилось работы по починке такелажа и разбору завалов внизу. Кормовые окна зияли дырами, рангоут был поврежден, а снасти повсюду порваны. А внизу, в трюме, разбитые бочки с водой плавали бок о бок в грязной трюмной воде с испорченными остатками галет, муки, изюма и солонины.

Один за другим корабельные специалисты представали перед капитаном со своими скорбными докладами. С каждым новым докладом лицо его становилось все длиннее и длиннее. Наконец он не выдержал. В свою очередь, мистер Моррис, плотник, пришел с докладом. И капитан Боллингтон окончательно вышел из себя.

— Черт бы побрал ваши глаза! — сказал капитан. — Что вы имеете в виду под «сдвинута с места»?

Плотник вертел в руках шляпу и вздыхал. Он был полумертв от недосыпа. Он объяснил снова.

— Она сдвинута, сэр. Фок-мачта, сэр. Я сделал, что мог, сэр, но ее нужно вынимать, чтобы сделать все как следует. А я не могу сделать это на плаву. Что ей нужно, так это…

— К черту вас, проклятый вы салага! — крикнул капитан. — Вы смеете говорить мне, что не можете ее починить? Так, что ли? Будьте вы прокляты, ленивый, бесполезный сухопутный червь! Будь я проклят, если не лишу вас патента! Вы хотите сказать, что она должна идти в док на ремонт?

Плотник не осмелился ответить, но вмешался мистер Уильямс.

— Прошу прощения, сэр, — сказал он, — но даже если бы мы могли обойтись со сдвинутой мачтой, у нас испорчена половина провизии и воды.

— Да, сэр, — добавил лейтенант Сеймур, — и карты пропали, и наши…

— К черту вас обоих, — в ярости рявкнул капитан, набрасываясь на двух лейтенантов. Он обвиняюще указал на несчастного плотника. — Вы принимаете его сторону против меня? К черту вас всех, говорю я! Я полон решимости обрушиться на французов с предельной быстротой, а вы, трусливые салаги, хотите загнать меня в порт на ремонт! Неужели вы не видите, что в тот миг, как мы бросим якорь в Англии, какой-нибудь адмирал-прохвост отберет у меня мой патент?

— Но, сэр, — возразил Уильямс, — фок-мачта сдвинута…

— Вы со мной спорите? — взревел капитан и швырнул на палубу свою шляпу. — Черт побери, щенок, я вас за это разжалую. Черт! Черт! Черт!

И этот грозный человек, только что спасший наши жизни своим морским искусством, втоптал шляпу в палубу и в обиде отвернулся. Он просто не мог смириться с мыслью о возвращении в Портсмут и столкновении с каким-нибудь офицером, достаточно могущественным, чтобы лишить его независимого командования. Ибо это могло случиться очень легко. Фрегаты были полезны, и всем адмиралам их не хватало.

— Будь по-вашему, — бросил он, глядя на наветренный борт. — Ведите ее в порт, если так надо.

И он стоял так часами, игнорируя всех нас, пока лейтенант Уильямс руководил работами по приведению корабля в порядок и кормлению команды. Капитан даже не принял участия в прокладке курса домой, оставив это целиком на лейтенантов и мистера Голдинга.

Меня снова отправили к боцману, и я помогал гонять людей, занимавшихся сращиванием и починкой такелажа. Все были еще мокрые, поэтому я не сразу заметил, что по моей правой руке стекает не вода, и что это связано с моей больной плечом. Наконец боцман заметил, как кровь с моих пальцев капает на палубу, и отправил меня вниз к хирургу.

— Снимай! Снимай! — сказал мистер Джонс. — Обнажи рану! Пусть собака увидит кролика.

И он стащил с меня куртку и рубашку, чтобы найти источник Нила, струившегося по моей руке.

— Ай! — сказал я, когда он нашел то, что искал.

— Ц-ц-ц! — произнес он. — И как это вы умудрились, любезный?

— Не знаю, сэр, — ответил я. — Должно быть, случилось во время шторма. Был слишком занят, чтобы заметить, полагаю.

— Да, — сказал он, — довольно обычное явление у людей в состоянии возбуждения или аффекта. Хм-м… что-то острое и узкое пронзило вам плечо… вот здесь!

— Ай! — снова сказал я, когда он прощупал рану и задумался о ее причине.

— Какой-то обломок щепки, я полагаю, брошенный силой бури, как копье. Так чисто, будто надрез! Хм-м… что ж, как бы то ни было, рана чистая, и, судя по вашим размерам и силе, сомневаюсь, что она вас убьет.

С этими словами он наложил пару швов и туго меня перевязал, чтобы остановить кровотечение.

— Зайдите ко мне завтра, или немедленно, если кровотечение не остановится.

Но оно остановилось, и рана быстро зажила. Я больше о ней не думал, тем более что другие пострадали куда сильнее. Человек, которому пушка раздробила ногу, пережил ампутацию мистера Джонса, а через неделю умер от гангрены. А рулевой, упавший у штурвала, утонул, сидя прямо, когда огромная волна накрыла нашу корму. На следующий день я видел, как его спустили за борт, зашитого в гамак с ядром у ног. Наш капеллан прочел заупокойную службу, и вся команда стояла по стойке смирно.

После этого, как только капитан Боллингтон перестал хандрить, и как только он проглотил свое разочарование, и как только он смирился с тем, что «Фиандра» действительно слишком повреждена штормом для авантюр против французов, и что ее действительно нельзя починить в море, он повеселел и нашел в себе мудрость затронуть именно то, что заставило всю команду из глубины души стремиться благополучно доставить корабль в Портсмут.

— Ну что, парни, — сказал он собравшейся команде, — я решил использовать все свое влияние, чтобы по возвращении в Портсмут каждый человек получил полное жалованье…

— Троекратное ура капитану! — крикнул боцман, у которого, благодаря мне, были свои (деловые) причины для скорейшего возвращения в гавань.

Матросы весело закричали «ура». Учитывая могущественные связи капитана, они чувствовали, что действительно получат часть своих денег.

— Более того, — продолжил капитан, — поскольку наше пребывание в гавани может затянуться, я не вижу причин, почему бы не привезти на борт жен…

Это было встречено громогласным, спонтанным «ура», которое затмило предыдущие овации. Сначала я был озадачен. Но Сэмми позже все объяснил, и когда