Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза Страница 57

По виду флотилия нового адмирала ничем не отличалась от рыболовной, из трех судов только одно имело палубу, но и это был ветхий купеческий корабль, совсем негодный для дальнего плавания. На каждом судне торчало по две мачты: одна посередине, другая сзади, передняя – с парусом, по бокам лежали длинные неуклюжие весла. Такие суда называли каравеллами. Из всего экипажа только один адмирал вошел на корабль с уверенностью и спокойствием; все же остальные 120 человек пугались своего будущего. Прощаясь со Старым Светом, Колумб сказал: «До тех пор не сомкнуться мои глаза, пока эти корабли не пристанут к желанному берегу». Настоятель дал последнее напутствие, народ толпился у гавани, и проводы вышли, как похороны. Матери и жены матросов плакали навзрыд, проклиная чужеземца, который льстивыми словами, речами сумел обмануть королеву. Это было на рассвете 3 августа. Легкий попутный ветер понес суда на запад, но Колумбу хотелось, чтобы их гнал сильный ветер, чтобы поскорее скрылись знакомые берега и его матросы не имели времени одуматься. Однако на первых порах случилась задержка: на одном из судов, именно на «Пинте», сломался руль, пришлось остановиться на Канарских островах. Три недели простояли, отыскивая другое более годное судно, но так как его не нашлось, то починили старое, набрали воды, пополнили съестные припасы и пошли дальше. Их путь освещался кровавым пламенем тенерифского вулкана, названного по имени одного из островов, Тенерифа. Именно в это время он всегда извергает клубы дыма и потоки огня. Матросы страшно испугались, им почудился меч Ангела, изгнавшего из рая Адама и Еву, а теперь преграждающего им вход в моря и в запрещенные земли. Адмирал переходил с корабля на корабль, по нескольку раз толковал, что ежегодно гора выбрасывает пламя и дым и что это всем известно. Когда же гора скрылась, матросы пришли в уныние, упали духом и бродили, как тени. Они теперь думали, что навсегда покинули землю и должно вечно скитаться в море. На этот раз Колумб собрал к себе всю команду и так чудно описал им те страны, куда они плывут, так сильно прельщал их богатствами, что они повеселели и обрадовались. Попутный ветер еще больше подкреплял их надежды. Колумб ежедневно записывал в ходовом журнале, сколько пройдено пути, но при этом часть пути утаивал, так что кормчие всегда думали, что они ближе к своей земле, чем были на самом деле. Секретно, собственно для себя, Колумб делал настоящие вычисления. Тысячи за полторы верст от тенерифского вулкана показались цапли и некоторые птицы жарких стран, они стали кружиться около мачт и матросы увидели в них предвестников близкой земли. Суда поплыли за птицами.

Погода стояла чудесная, теплая и тихая, небо лазурное, волны прозрачные, вокруг судов играли дельфины. По ночам горели яркие звезды, в воздухе слышался аромат цветов, недоставало лишь соловья. И на море показались признаки близости берегов: по волнам носились какие-то неизвестные растения, некоторые из них были только недавно оторваны от корней и казались совсем свежими. На одном стебле сидел паук. Откуда он плыл и куда – Бог его знает. Местами море походило на луг, морские заросли оплетали корму, задерживали ход судна. По утрам и по вечерам на горизонте видели туман и в этом тумане чудились матросам желанные берега, с горами и домами. Колумб не хотел разуверять, но и не очень обнадеживал близостью земли. По его расчетам, которых он никому не поверял, земля была еще далеко, более чем за половину пройденного пути. Почти без сна, адмирал сидел целые дни в каюте и подробно записывал путь своих кораблей, а по ночам стоял на палубе, изучал положение звезд, наблюдал за морем.

Всегда одинокий, важный, задумчивый, он внушал к себе почтение и даже страх.

Хотя туманы появлялись по-прежнему, но с восходом солнца они пропадали, исчезали и берега с горами и долинами. Это был обман глаз. Мореходы, не видя конца океана, по которому они неслись благодаря попутному ветру, все дальше и дальше продвигались на запад. Этот благодатный ветер стал теперь пугать: матросы думали, что он всегда так дует. Как же они возвратятся домой? Ведь нельзя же идти против ветра, да и где они наберут припасов на такой долгий обратный путь? Вот что стало теперь всех занимать и мучить. Но случалось так, что только дело принимало дурной оборот, как появлялось доброе предзнаменование и страсти утихали. На 48-й день плавания ветер вдруг переменился и подул с юго-востока. Матросы с радостью заметили эту перемену, а к вечеру показались маленькие птички из той породы, которые вьют себе гнезда в кустарниках, около жилья. Их резвый полет и веселое щебетанье доказывали, что они откуда-то поблизости. Водоросли становились все гуще и гуще, так что корабли с трудом продвигались. Скоро они вступили в полосу безветрия, паруса упали, как плети, не было заметно ни малейшего дуновения ветра. Но вдруг море поднялось без ветра и выкинуло морское чудовище, кита, в 20 сажень. Корабли всколыхнуло и отнесло морским потоком. Спутники Колумба подумали, что их тянет в бездну. В ужасе и злобе они столпились вокруг мачт и начали кричать кормчим, что те поворачивали назад. Один адмирал остался спокоен и смутил всех своим строгим взглядом, своей верой в себя. Мало-помалу ропот утих, особенно когда подул с запада ветерок и сравняло волны.

Перед закатом дня Алоиза Пинцоно, начальник «Пинты», первый, стоя на корме своей каравелы закричал: «Земля!» Весь экипаж повторил этот радостный крик, все бросились на колени и запели молитву. Это была первая христианская молитва на безбрежных водах океана! После этого матросы влезли на мачты, откуда жадно глядели по тому направлению, которое указывал Пинцоне. Только Колумб сомневался, хотя и позволил повернуть своей флотилии в ту же сторону. Прошла ночь, наступило утро – та же небесная лазурь, то же палящее солнце и бесконечное море. Кругом кишели дельфины, летучие рыбы шлепались на палубу. Адмирал опять повернул на восток. Земли не было. Наступил 57-й день плавания. Сам Колумб начинал волноваться, хотя этого никто не заметил, но что же должны были чувствовать матросы? Трудно передать: больше чем страх – ужас, когда человек забывает все на свете, когда он цепенеет или же становится диким зверем. На 63-й день плавания каравелла «Нина», шедшая впереди, выкинула условный флаг и сделала выстрел: сигнал, что