Мара, дочь Нила - Элоиз Джарвис Мак-Гроу Страница 53

На мгновение воцарилась ошеломленная тишина. Затем Джедет, запинаясь, обрел голос.

— Ваша преданность долгу похвальна. Однако вам нет нужды покидать свой пост. Мы…

— Мой товарищ может остаться на посту, — упрямо прервал стражник. — Мой долг — идти с вами.

Шефту быстро соображал. Дальнейшие споры выдали бы их с головой; даже первый стражник уже начал смотреть с сомнением. Предупреждающе сжав руку жреца, Шефту небрежно сказал:

— Как пожелаешь.

Он почувствовал, как Джедет напрягся, но мгновение спустя жрец пожал плечами и снова зашагал по тропе, словно ему было все равно. Стражник пошел рядом с ним, несколько смущенно, под аккомпанемент облегченной насмешки своего товарища.

— Эх, Подозрительный, зря только ноги бить будешь. До завтра, значит.

— До завтра? — заметил Шефту, когда они спускались вниз среди скал. — Разве твой друг не будет ждать, когда мы вернемся?

— Нет, наша служба заканчивается через полчаса, — пророкотал стражник, теперь, когда добился своего, вполне дружелюбно. — Ночью дежурят другие.

Шефту позволил себе на миг мрачно восхититься человеком перед ним, что брел, наполовину смущенный, но все еще упрямо исполняющий свой долг. Если бы таких было больше, долина была бы хорошо охраняема. К несчастью, до конца ночи их станет на одного меньше…

Последний отблеск заката почти угас, когда маленькая процессия достигла дна долины и двинулась по нему. Нуит, Звездная, раскинула свое темное, усыпанное звездами тело по небесам, проливая слабый блеск на обширную, суровую пустошь из скалистых утесов, песка и камней, совершенно лишенную растительности. Размытые, остроконечные холмы и гигантские валуны маячили тут и там, странной формы, словно спящие чудовища, все еще дышащие жаром своих раскаленных на солнце боков в прохладный ночной воздух. Царила глубокая, неестественная тишина. Шефту ступал осторожно, его глаза были прикованы к мерцанию плаща стражника впереди, а уши напряжены в попытке уловить хоть какой-то звук, кроме шепота копыт осла по песку. Но во всей этой пустыне не кричала ни одна птица, не пробегал ни один зверек — ничего не шевелилось, ничего не жило, кроме них самих.

Между скалами, все глубже и глубже в сердце долины, они двигались вперед. Наконец Джедет свернул в овраг, который спускался вниз между беспорядочными грудами камней. Он медленно пробирался, ожидая, в агонии напряжения, как знал Шефту, какого-то сигнала насчет стражника. Они были уже очень близко к цели.

Шефту сжал челюсти, просунув обе руки в разрезы своего плаща. Когда они снова показались, то держали его длинный, прочно сотканный пояс. Незаметно он сократил расстояние между собой и стражником; схватив по концу пояса в каждую руку, он скрестил запястья.

«Сейчас», — прошептал голос внутри него.

Одно быстрое движение, и пояс лег на шею стражника. Шефту резко затянул его, одновременно вонзив колено в поясницу мужчины. В следующее мгновение оба рухнули на каменистую землю, Шефту вцепился в свою извивающуюся, бьющуюся жертву и все еще затягивал гарроту. Послышался топот ног, глухие проклятия, когда копатели набросились на мечущиеся руки и ноги стражника. Мгновение спустя они его скрутили, и мышцы Шефту напряглись для последнего удушающего рывка — напряглись, но так и не высвободили свою энергию. Медленно Шефту расслабился, и, когда копатели с удивлением подняли головы, он сбросил пояс и использовал его вместо этого как кляп. Крепко завязав его, он встал.

— Ты хочешь его пощадить? — прошептал Джедет.

В свете звезд лицо жреца было мертвенно-бледным и потным.

— Осирис! Что мы будем с ним делать?

— Пока ничего, — пробормотал Шефту. — Возьмите его пояс, вы, и свяжите его хорошенько. — Он отвернулся и подошел к Джедету. Он знал, что совершил глупость, оставив этого человека в живых. Но ему было не по нутру убивать того, чьим единственным преступлением было упрямство. Возможно, другой план сработает… — Здесь он будет в безопасности, Джедет.

— Но позже, когда мы вернемся в Фивы? — донесся отчаянный шепот жреца.

— Он вернется с нами. Неконх сможет увезти его вниз по реке с остальными и спрятать, пока не станет безопасно его освободить.

— Что ты говоришь, мой господин? Я думаю о стражниках у входа в долину — о новых, что заступают на ночное дежурство. Нам придется снова объяснять про наши корзины, помоги нам Амон! Сможем ли мы еще и пронести мимо них их товарища, связанного и с кляпом во рту?

— Он не будет связан. Он пойдет среди нас, но с моим ножом у спины. Он скажет лишь то, что я…

За их спинами раздался резкий крик. Шефту резко обернулся, как раз чтобы увидеть, как Каэмуас согнулся пополам, стеная, туника стражника рвется в цепких руках Усура, а сам стражник, освободившись, бросается вверх по тропе, срывая с себя кляп. С проклятием Шефту бросился за ним. Стражник спотыкался на коварных камнях, немного пошатываясь, но кляп он уже сорвал. Шефту выхватил кинжал из ножен.

— Воры! Воры! Помогите, в долине! Воры…

Крик прозвучал ужасающе, эхом отражаясь от стен ущелья. Но у стражника не хватило сил одновременно бежать и кричать. С последним «Воры!» он наткнулся на валун, увидел Шефту прямо за собой и выхватил свой короткий меч. Он один раз звякнул о нож Шефту, был отбит отчаянным рывком, освободился, взметнулся вверх для смертельного удара, а затем с лязгом упал на землю, когда кинжал Шефту вонзился в цель.

— Мой друг, ты умираешь за Египет, — выдохнул Шефту. Он подхватил обмякшее тело и осторожно опустил его у валуна. Рядом с ним был Усур, а мгновение спустя — Джедет.

— Господин, я не мог ничего поделать, — задыхаясь, произнес копатель. — Я пытался развязать его пояс, а он лягнул Каэмуаса, как мул, как конь…

— Молчать. — Шефту прислонился к валуну, пытаясь отдышаться, напрягая слух в поисках хоть какого-то знака, что крики стражника были услышаны. Все было тихо, кроме хруста гальки, когда Каэмуас поднимался по тропе к ним. Устало Шефту наклонился над стражником и забрал свой кинжал. — Отнесите его назад и положите на осла. Зажгите факел, кто-нибудь из вас.

Несколько минут спустя они уже пробирались при мерцающем свете факела вниз по оврагу, осел с его мрачной ношей следовал за ними по каменистой тропе. По обе стороны бесплодная скала уходила все выше во тьму, путь становился все круче. Как далеко еще? Уже казалось, что Нил и Фивы за многие лиги отсюда…

Шефту едва не налетел на