Мара, дочь Нила - Элоиз Джарвис Мак-Гроу Страница 43

— Вельможа Нахерех, Хозяин Оружейных и Белого Хранилища. Тот, с лицом, словно высеченным из гранита. Он и жалованье выдает — когда оно есть.

— Нахерех, — задумчиво произнес Шефту. Брат самого Зодчего — человек, с которым нужно считаться. Шефту слишком хорошо его знал. Не в первый раз это каменное лицо вставало между ним и его целью. Он опустился на стул. — Он правая рука Сенмута, почтенный Хофра, а Сенмут — правая рука царицы. Очевидно, ей нужно золото на что-то другое — на очередную прихоть.

— Разве последняя ее прихоть не была достаточным безумием? — фыркнул Хофра. — Я имею в виду два обелиска. Боги Египта! Как этой женщине такое в голову приходит? Цельные глыбы, без единого шва или даже следа резца…

— Это было лишь начало, — сухо заметил Шефту. Он передразнил: — «„Обелиски — всего лишь тусклый камень и потому недостойны Дочери Солнца. Я желаю, чтобы они отражали…“ Клянусь моим Ка! — внезапно воскликнул он. — Вот зачем ей золото! Ты знал, почтенный Хофра, что она покрывает их электрумом?»

Косматые брови Хофры взлетели вверх.

— Эти рукотворные горы? Невозможно!

— Да. Наша царица любит невозможное. Золото и серебро на каждом дюйме этих чудовищных глыб — я сам видел, как они над этим работали, всего несколько дней назад. К этому времени, бьюсь об заклад, они уже добрались до верха, а казна Египта почти пуста.

— Неудивительно, что ей нужны средства!

Шефту снова был на ногах, мечась по голой комнатке.

— Она не украдет их у гвардии. Слушай, мой военачальник. Ясно, как все произошло. Царица требует еще золота, а Зодчий, как обычно, придумывает решение. «О, Преславное Величество, зачем кормить и одевать две тысячи праздных солдат в мирное время? Сброд, набивающий животы за счет Вашего Сиятельства! А кошелек-то держит мой брат Нахерех…» Ай-и! Он еще пожалеет, что не придержал язык!

Шефту остановился у своего стула, барабаня пальцами по его спинке. Улыбка начала изгибать уголки его губ.

— Но что ты можешь сделать? — вставил Хофра.

— Я могу увидеться с царицей. Я могу сообщить ей, с глубочайшей озабоченностью, о состоянии гвардии. Я могу многократно и громко благодарить Амона за то, что обнаружил ситуацию, пока не стало слишком поздно…

— Хочешь сказать, она не знает об этом?

— Конечно, знает! Но, мой военачальник, если я поведу себя как тот, кто спасает ее от катастрофы, она не признается, что знает. Сначала она попытается выяснить, что же не так с хитроумным планом Сенмута.

— И что ты ей скажешь?

Шефту улыбнулся.

— Почтенный Хофра, Ее Сиятельство Дочь Солнца боится лишь одного — потери своего трона. А что, если намекнуть ей, что помыслы Сенмута могут быть нечисты, что у него могут быть причины желать ослабления ее гвардии, подрыва ее защиты…

— Она никогда в это не поверит! Только не в своего драгоценного Зодчего!

— Неужели? Помнишь Нехсе, который несколько лет назад возглавлял ее великую экспедицию в Пунт? Помнишь Тути, некогда Верховного Казначея, и Неб-ири, совсем недавно Великого Смотрителя ее храма? Что же случилось с этими великими любимцами, почтенный Хофра? Странно, как они исчезли из виду — навсегда.

Хофра бросил на него косой взгляд.

— Я ничего не знаю о таких делах, мой господин. Но я знаю, что эти люди руководили проектами, близкими ее сердцу. Она же никогда ни на миг не интересовалась своей гвардией!

— Скоро начнет, — возразил Шефту. — Бьюсь об заклад на золотую цепь, мой военачальник, что через час гвардия станет главным предметом забот Хатшепсут, а Сенмут — несчастным человеком.

Скептический взгляд старых глаз Хофры встретился с взглядом Шефту через всю комнату, и постепенно сомнение в них рассеялось. Он хмыкнул, и когда пронзительный звук горна прорезал тишину, он поднялся, застегнул свой стеганый панцирь и сменил парик с прямым срезом на кожаный шлем.

— Желаю тебе удачи в этом, мой друг, — сказал он. — Я не волшебник, в отличие от тебя. Но дай мне людей, и я дам тебе солдат — это я могу обещать.

С прощальным кивком он вышел за дверь, что вела на плац, и присоединился к двум адъютантам, ожидавшим его там. Мгновение Шефту стоял, наблюдая, как ряды воинов с медной кожей проходят мимо старого военачальника в ослепительном солнечном свете. Их было и впрямь немного. Когда за ними последовали колесницы с лучниками, он заметил хромых лошадей, поврежденные колеса, людей с непокрытыми головами.

Мрачно улыбнувшись, он вышел из здания, пересек казарменный двор и через ближайшие ворота вошел в дворцовые сады.

Когда час спустя он вышел оттуда, то шел уверенной, упругой походкой человека, не потратившего время зря. Он знаком велел конюху подать колесницу и замер, наслаждаясь свежим ветерком и мыслями о только что закончившейся встрече, чувствуя прилив сил, какого не было уже много недель. Возможно, он даже получит удовольствие от завтрашней пирушки у вельможи Мераба…

Внезапно, словно из ниоткуда, появился лысоватый человечек в одеянии жреца, лениво огляделся, затем, остановившись в паре шагов от Шефту, наклонился, чтобы поправить сандалию.

Сердце Шефту подпрыгнуло, и мысли о пирушке вылетели из головы. Он повернулся к человечку спиной, но придвинулся ближе. В награду ему достался шепот:

— Завтра. В час пятой отметки.

Лысый исчез, оставив Шефту рассеянно смотреть вдаль, в то время как внутри у него все бушевало. Когда прибыла его колесница, он этого не заметил. Резко развернувшись, он поспешил в лабиринт дворцовых садов на поиски Мары.

* * *

— Вот, — пробормотала Инанни. — Этот ягненок готов. Еще один, и шаль будет закончена. Что ты о ней думаешь, Мара?

На другом конце садовой скамьи Мара прервала свое завороженное разглядывание кольца на пальце, чтобы осмотреть квадрат вышивки, который держала Инанни. Она улыбнулась. Инанни вышила цветными нитками искусную картину: зеленый холм, усеянный ягнятами и спящим пастухом, а за ним виднелась квадратная башня сирийского храма.

— Она прекрасна, моя принцесса.

— Но не так прекрасна, как холм в моей памяти… — Инанни вздохнула и вытащила из корзинки для рукоделия еще один моток белой шерсти.

Через мгновение Мара поднялась, подошла к пруду в центре крошечного