История улиц Москвы. От Неглинной до Басманной - Никита Денисович Здоровенин Страница 35

ценам партию товара и продавать ее, теряя деньги, по оптовым ценам. Магазин работал в убыток, но с задачей своей справлялся на 100 %. В подвале магазина был склад товара. В полу подвала был колодец для стока грунтовых вод. Спустившийся бы туда полицейский, постучав по стенкам колодца, сказал бы: все хорошо, это просто колодец. Это даже происходило. Полицейские спускались, проверяли магазин и уходили, ничего не найдя. Но, пока кто-то торговал в лавке наверху, остальные сотрудники магазина спускались в подвал, кто-то залезал в колодец, толкал стенку, и маленькая невидимая, присыпанная толстым слоем земли стенка падала. Человек пролезал внутрь небольшого узкого туннельчика и попадал в маленькую тайную комнатку. Ранее в эту комнатку с аккуратнейшей конспирацией, по деталям, занесли печатный станок. Детали покупали в разное время, в разных местах, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Здесь, на Лесной, в подвале фруктового магазина Каландадзе, в душной темной комнате печатали революционные газеты, разжигавшие умы и сердца рабочей Москвы. Самая известная газета так и называлась – «Рабочий».

Это было очень опасно, газета была самым дешевым и эффективным способом коммуникации подпольных революционеров со своими будущими приспешниками. Императорская жандармерия бросила огромные силы, чтобы находить и уничтожать такие типографии. Они часто были успешны. Но здесь, в двух шагах от Бутырской тюрьмы, батальона московского конвоя, поста городового, полицейской охраны винного склада и полицейского участка Сущевской части – то есть под самым носом у принюхивающихся к тончайшим запахам типографской краски, прислушивающимся к тишайшим перестукам печатных станков полицейских, – они так и не нашли эту типографию. Она проработала примерно год, выполнила свою революционную задачу, закрылась, и станок увезли на Рождественский бульвар. Революционеры добились своего, и вскоре скрываться пришлось уже не им, а охотившейся на них раньше жандармерии. В 1924 году бывшие работники подпольной типографии вспомнили о ней и организовали в ней музей – один из первых, посвященных Первой русской революции.

Проспект Мира

В ЭТОЙ ГЛАВЕ:

• Жанна Фриске едет на красной мазде по гостинице «Космос».

• Один архитектор строит последовательно в Нью-Йорке, Москве и Воркуте (угадайте, что случилось).

• Молодежь за 11 дней знакомится, дружится и влюбляется в иностранцев.

Проспект Мира – редкая птица на небосклоне московских улиц, пересекающихся, как двойные белые полоски – следы самолетов. В Москве улицы традиционно проходят круговерть переименований, последняя волна которых пришлась на распад Советского Союза. Но эта волна каким-то чудом минула проспект Мира, вероятно разбившись белой пеной о нерушимые волнорезы: «Рабочего и колхозницу», ВДНХ, гостиницу «Космос» или о собственное название. Проспект Мира. Что это за мир такой?

Летом 1957 года, в июле – августе, в середине хрущевской оттепели, в Москве проводили VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Он был очень всемирным. Приехали 34 000 человек из 131 страны мира. Московская молодежь была в шоке. Как же так: столько иностранцев свободно ходят по городу, общаются с кем хотят и как хотят, с ними тоже можно поболтать и даже подружиться – с целым миром.

«За мир и дружбу» – таким был лозунг. За мир в логотипе отвечал «голубь мира» Пабло Пикассо, за дружбу – земной шар, превратившийся в пятилистную цветную ромашку по мановению волшебной кисти художника Кузгинова.

В трех измерениях символом фестиваля стала скульптура Станислава Савицкого «Миру – мир!». Ее единственный оригинальный вариант сохранился, как ни удивительно, в городе Альметьевске – это была первая подобная скульптура, ее установили еще за два года до фестиваля, как будто в его предвосхищении. Двое мужчин несут земной шар, который оплела ленточка с надписью «Мир» на разных языках, а предводительствует ими женщина со свитком в руках. «Да будет Мир во всем Мире», – написано на нем. Потом по Союзу стали возникать ее копии. В центре ГУЛАГа в Ухте, в Воркуте и, наконец, в Москве. Московская итерация монумента удостоилась по-столичному роскошного материала: вместо бетона – бронза. Правда, в сравнении с оригиналом, в 1990-е московский «Миру – мир!» потерял женщину, никто не указывает путь двум мужчинам, держащим земной шар в Москве. Потерявшая вождя скульптура стоит возле Новодевичьего монастыря – это близко к Лужникам, где проходили основные события фестиваля. А всего в 11 дней празднеств смогли уместить 800 мероприятий! Этим события не ограничились. К фестивалю выпустили первые рафики, достроили гостиницы «Украина» и «Турист», выпустили из Венгрии на улицы Москвы икарусы, а из Нижнего – ГАЗы бизнес-класса М-21 «Волга», преемники «Победы». По телевизору крутили первую в СССР викторину – «Вечер веселых вопросов», давшую нам позже КВН. А улицу 1-ю Мещанскую объединили с Большой Алексеевской, Большой Ростокинской, кусочком Ярославского шоссе, сделали проспектом и назвали Мира.

Космос стал сопутствующей миру темой проспекта. Здесь в одной точке сошлись, как линии на пластине «Вояджера», гостиница, монумент покорителям космоса, Музей космонавтики, Звездный бульвар, кинотеатр «Космос» и дом, в котором жил Королев, король советской космонавтики. И все – напротив гостиницы. «Полстакана». То наполовину пуст, то наполовину полон. В 1980 году полстакана наполнились до краев и даже немножко вылились млечным путем в олимпийскую революцию московской индустрии гостеприимства. Гостиницу закончили за год до Олимпиады. Ожидалось, что в 1980-е Москву захлестнет цунами японцев, американцев и французов, приехавших посмотреть на радости побед и слезы поражений. На факел, зажженный от афинского огня, на самом деле пронесенный через пол-Европы, и на тяжеловеса – зубастого медведя, неожиданно ставшего милым мишкой и взлетевшего под облака. «Космос» должен был явить какой-то космический идеал советского HoReCa.

Первый в самой большой стране мира боулинг в гостинице. Первые в советской гостинице ключ-карты, которыми открывались двери, таящие за собой сокровища здорового сна и идеального климат-контроля. За последний отвечали (головой) специальные датчики на фасаде, они регистрировали температуру воздуха или стен, и система отопления автоматически подстраивалась. Но рядом же хайвей Мира, точнее проспект, хотя полос явно не две, – не будет ли шум машин мешать сладкому сну безмятежного француза? Нет, не будет!

Во-первых, потому что вместо стекол в окна поставили трехслойные стеклопакеты. А во-вторых, потому что французы не приехали, бойкотировали Олимпиаду заодно с американцами и японцами. Ну и пусть! Нам больше достанется. Но мы все равно помним, что французские архитекторы помогали строить гостиницу.

Это была вторая советско-французская, даже вторая советско-капиталистическая архитектурная затея. Первой был Центросоюз на Мясницкой по проекту Корбюзье. Второй – «Космос». Что-то, видимо, было близко советскому руководству во Франции. Может, революционное прошлое, тяга к романтике социализма в фильмах Годара, а может, и любовь к лягушкам – пусть и не в сказках, а в кулинарии. Как бы то ни было, французы с гостиницей