Мара, дочь Нила - Элоиз Джарвис Мак-Гроу Страница 2

она твердит, так она твердит! — неосторожно фыркнул Неконх. — А по мне, так лучше бы на троне Египта сидел мужчина! Этот юный Тутмос, ее сводный брат, — когда он наконец повзрослеет? Вот уже пятнадцать лет она правит от его имени, тратит золото и серебро как воду, шлет корабли — и мой в том числе! — на край света ради собственной забавы, позволяя империи сбиться с курса из-за нехватки бывалых воинов. А царь все никак не достигнет совершеннолетия! Почему? Да это же очевидно, друг мой! Ему не позволяют, да и никогда не позволят! Хатшепсут — фараон, и Египту придется с этим смириться!

— Вы не в восторге от царицы, капитан?

Именно это бесстрастие в голосе заставило тревожные колокола забить в душе Неконха набат. Он резко обернулся и впервые по-настоящему взглянул на своего пассажира: отметил ум на смуглом лице с неправильными чертами, странную улыбку, затаившуюся в уголках губ, опасную настороженность в длинных черных глазах. Неконха прошиб холодный пот. Что он наговорил! Говорить против царицы — измена. Даже упоминать имя юного царя громче шепота — почти измена, не говоря уже о жалобах…

Живо представив себя насаженным на кол посреди какой-нибудь пустыни, он отпрянул к двери каюты.

— Да живет царица вечно! — воскликнул он. — Пусть отрежут мне язык, если он вымолвит хоть слово против Хатшепсут, Дочери Солнца!

— Успокойтесь, капитан. — Голос Шефту был вкрадчив, как кошачье мурлыканье. — Вы лишь высказали свое мнение. Но вы несколько неосторожны. Найдутся те, кто немедля утащил бы вас в дворцовые подземелья, услышь они то, что только что услышал я. — Он дал Неконху мгновение, чтобы переварить эту мысль, а затем небрежно добавил: — Так, значит, вы хотите свергнуть царицу?

— Клянусь Пером Истины, я такого не говорил! — выдохнул Неконх. Он в муке оглядел палубу, а затем зашагал на нос, в самое укромное место.

Шефту последовал за ним с насмешливым видом.

— Мудрая предосторожность, — заметил он, удобно прислонившись к планширю. — Говорят, шпионы царицы повсюду.

— Еще бы! — Неконх был уверен, что говорит с одним из них прямо сейчас. Он вытер пот со лба и попытался сменить тему, но Шефту не дал ему.

— Ее вечные подозрения не беспочвенны. В Фивах есть горстка безрассудных глупцов — вы, без сомнения, о них слышали, — что тайно сговорились, дабы свергнуть Хатшепсут с трона и посадить на ее место юного Тутмоса.

— Я ничего о них не знаю, ничего! Такие смуты уже бывали, и их давили, как жуков. Должно быть, это и вправду глупцы, раз решили попробовать снова!

— Возможно. — Шефту выразительно повел плечами. Он понизил голос, подвинувшись чуть ближе к Неконху. — Но надо отдать им должное, капитан: у них есть отвага. И они твердят, что сражаются за то, чего на самом деле хочет весь Египет. Говорят, это чудовищно, что женщина носит Двойную корону и зовет себя не Царской Супругой, а Царем и Фараоном. Говорят, спины людей ломаются под ее налогами, что с каждой новой статуей, которую она воздвигает себе в новом храме, все отчетливее проступают ребра у детей, а вельможа Сенмут, архитектор, любимец, Великий Повелитель Всего в Египте, таинственным образом богатеет с каждым построенным портиком или мощеной террасой… Говорят, капитан, — я лишь повторяю, вы же понимаете, — говорят, она стала так высокомерна, что скоро сами боги восстанут, дабы покарать ее, а вместе с ней и весь Египет! Должны ли мы позволить…

В голове у Неконха все смешалось. Что задумал этот юный плут, говоря то как шпион, то как подстрекатель? Но нет, конечно, он лишь повторял чужие слова. И все же капитан обнаружил, что запретные речи находят в его душе яростный отклик. Да, это была правда, все это было правдой, и все это знали! Вельможа Сенмут прибрал к рукам все, что только можно в Египте, а что до царицы, этой узурпаторши… «Осторожно, — били в набат колокола. — Ты идешь прямо в ловушку».

Шефту все говорил, тихо и настойчиво:

— Должны ли мы позволить твориться этим преступлениям, спрашивают они? Можем ли мы рисковать гневом богов? Разве эта женщина не несет погибель всей Черной Земле?

Неконх слепо ухватился за безопасный вопрос, ответ на который ему подсказала традиция.

— Первый Тутмос — тот, что был фараоном в дни моей юности, — он теперь живет с богами. Он защитит Египет от их гнева.

— Ради Хатшепсут? — донесся насмешливый шепот. — Ради дочери, что вырвала трон из его рук, не дожидаясь его смерти? Капитан, он сам от нее отрекся, он приказал сбить ее имя со всех своих памятников.

— Не знаю, ради кого, я ничего не знаю! — прорычал Неконх. — Я тебе говорю, ты не заставишь меня произносить изменнические речи! Хатшепсут — фараон. Да будет так! Может, юный Тутмос и не годен в правители. Да, точно! Только слабак мог позволить женщине так долго держать себя в узде — словно кролика в силке!

Мгновение ответа не было. Когда Шефту заговорил снова, его голос был суров и тих, без тени насмешки.

— Вы ошибаетесь, капитан, — сказал он. — Тутмос не кролик, он лев. И еще не сплели той сети, что вечно будет держать льва.

Неконх медленно обернулся.

— Клянусь Благословенным Сыном! — воскликнул он. — В каком же вы стане, юноша? Кто теперь говорит об измене?

Шефту снова откинулся на планширь, лицо его стало ровным и непроницаемым.

— Да никто, друг мой, — пробормотал он. — Мы говорили лишь о силках и кроликах.

Внезапно он улыбнулся. И улыбка эта произвела поразительный эффект. Она озарила его смуглые, неправильные черты обаянием, от которого, казалось, весь мир становился теплее. Нервный пот на лбу Неконха высох, а в горле отпустило спазм. Он даже ощутил неясный восторг, чувство благополучия. И обнаружил, что и сам добродушно ухмыляется.

— Да-да, ты совершенно прав, приятель, — согласился он. — Силки и кролики. Ничего больше.

Шефту поклонился и удалился на другой конец судна, и в тот день разговоров больше не было. Но с того самого часа Неконх с лихорадочным интересом наблюдал за своим пассажиром. К тому времени, как «Серебряный Жук» пришвартовался в Менфе, он был убежден, что Шефту не был и никогда не был учеником писца; более того, он сильно подозревал, что юноша был