Первая схватка. Повести - Ефим Иосифович Гринин Страница 15

– Черт знает! Это невероятно!

– Невероятно, а факт. Поняли?..

– Понял…

– Далее условия такие: будете орать, ругаться или драться, переведут в буйное. Будете паинькой – оставлю в тихом. Разницу вы узнаете, пробыв в этом доме час. Далее уже на выбор. Если будете называть себя вполне нормально сыном дьякона, студентом семинарии Евтихием Беневоленским, то можете считаться выздоравливающим, к вам будут допущены ваши родственники, а если будете величать себя князем, графом или императором, то положение ваше в смысле психики будет угрожающим и вас придется долго лечить.

– А если буду считаться выздоравливающим, то сколько времени вы меня продержите?

– Самый разумный вопрос! Вот видите, как я успокаиваю даже самых буйных, между прочим, это моя специальность…

– Хороша специальность!..

– Да. Какая есть!.. Итак, продолжаю. Вас, как выздоравливающего, мы можем отдать отцу на поруки месяцев через шесть, а может, немножко раньше.

– Это же безобразие, издевательство!..

– Не орите, так как буйного мы будем держать гораздо дольше. Ну, до свиданья! Пока я вас отправлю в тихое отделение.

Затем доктор наклонился к больному и очень тихо сказал:

– А что лучше, быть застреленным в упор в затылок и валяться на шоссе или переждать несколько времени в сумасшедшем доме? Ручаюсь вам, что в тот самый день, когда войдут сюда красные, вы будете свободны, и я первым буду хлопотать, чтобы считать вас лояльным к Советской власти. Да… забыл! Как ваше имя и фамилия?

– Евтихий Беневоленский… – проскрипел сквозь зубы больной.

– Да нет, не это, а другое, как вы себя в бреду называли. Князь… граф…

– Князь Багратион-Мухранский!..

– Ну вот, видите, какая ерундистика! Я, например, прекрасно знаю, что князь Багратион-Мухранский сегодня в десять часов по приказанию начальника штаба фронта генерала Попелло-Давыдова, своего дяди, на аэроплане улетел к красным и уже, наверное, там. А вы в бреду уверяете, что вы он. Вы мебель не ломайте!..

XXX. «Князь» и поручик

А я сидел в аэроплане, как в санях, и был спокоен, как в корзинке. И теперь еще вспоминаю… знатно летел. Да что, в самом деле, было волноваться? Для генеральского племянника, да еще князя, дерьмовую машину не дадут, да и пилота-растяпу не посадят! Наверняка самый лучший материал предоставили и весь маршрут с местом посадки обмозговали – лети да посвистывай!..

Посмотрел я на часики, спасибо товарищу Ефремычу, свои на память подарил – браслетку. Третий час в пути… Наверное, скоро приземляться будем.

Так и вышло…

Летели, летели еще немного и действительно чувствую – спускаемся…

Ура! Теперь, значит, наверняка у своих! На советской рабоче-крестьянской территории!..

И в двух естествах: Его светлость князь Багратион-Мухранский, он же член Реввоенсовета Красной Армии тов. Лисичкин!..

Ну и переплет!..

Спустились благополучно. Только товарищ Лисичкин немножко лоб стукнул, а князь Багратион-Мухранский мурлеткой перекладину изволил задеть…

А теперь за дело: учиним пилоту допрос. Начнем по-благородному.

– Позвольте вас, поручик, от души поблагодарить за благополучную доставку.

– Я только исполнял приказание, князь!

Мы пожали друг другу руки. Я посмотрел при этом ему прямо в глаза. Наверное, парень хороший. Главное, деляга. Свою специальность знает. Да-а, дела…

– Я бы хотел вас спросить, поручик… Объясните мне, где мы находимся, где ближайшее селение? Вам это, наверное, известно. Мне передавал дядя, генерал Давыдов, что маршрут будет выработан самим начальником отряда и вами, как лучшим летчиком всего отряда.

– Так точно, князь. Я хорошо знаю эту местность, так как часто делал в тылу у красных глубокие разведки.

– Укажите на плане, приблизительно, место нашего спуска.

– Извольте смотреть. Вот Тайгинск, откуда мы вылетели. Вот Красень, где стоит штаб армии большевиков. Вот Омулево, крайний пункт нашей железнодорожной линии. Эти три точки дают треугольник. По линии Красень – Омулево мы и находимся, конечно, в зоне красных. От Красеня верст двадцать. От ближайшей деревушки верст восемь. Здесь самое глухое место. Я раз даже здесь спланировал. Мотор испортился. Починил мотор, снова поднялся – и никто даже и не подозревал.

– Какие были даны инструкции лично вам?

– Доставить вас приблизительно в эту территорию. В случае благополучного спуска вступить в ваше полное распоряжение, аппарат испортить, взорвать. Там под сиденьем есть заряд. Если вы не найдете нужным иметь от меня помощь, то мне приказано постараться перебраться обратно к себе. Явившись в отряд, сделать подробный доклад только начальнику отряда. А остальным объявить, что мы потерпели аварию во время глубокой разведки в тылу красных, что вы, князь, погибли, а я спасся.

– А вам известно, зачем я сюда прибыл?

– Совершенно не известно! Но я, конечно, догадываюсь.

– Ах, да! Какой я предложил вам нелепый вопрос!.. Вы правы. Догадаться очень просто.

– Конечно. Вы прибыли, чтобы переодетым пробраться в красный штаб и получить оперативные планы путем опроса или путем осмотра, так сказать, для разведки.

– Послушайте! Да вы читали мое предписание? – закричал я, сделав удивленное лицо.

– Ничего подобного! Честное слово! Я только логически мыслил.

– Приятно иметь дело с умным человеком!..

Я пожал ему руку с особой подчеркнутостью.

– Вы, поручик, откуда родом?

– Я? Из Иваново-Вознесенска. Из-под Москвы. Посад там такой есть. Фабрики.

– Где получали образование? Я разумею военное…

– Я сын рабочего. Отец родился крестьянином. Когда я кончил уездное училище, уехал учиться в Москву. В Комиссаровское техническое училище. Пошел по технической специальности. Был мобилизован в германскую войну в авиационную роту. Нижним чином. За боевые отличия получил офицерские погоны, Георгия и все ордена до Владимира включительно. Еще на германском фронте сбил двенадцать самолетов.

– Ваши родители живы?

– Когда уезжал, все живы были. А теперь не знаю. Четыре года не был.

– Когда же вы к ним, то есть к нам, – я улыбнулся, – к белым попали?

– Еще в 17 году вначале уехал в Приморск принимать самолеты из-за границы, да так и остался. Потом пробраться в Москву было нельзя.

– А вам бы хотелось обратно к ним?

– То есть куда, к белым?

– Нет. К красным, тьфу, я хотел сказать, к своим родным!..

– Странный вопрос, князь…

– Так, значит, очень хочется?

– Да, если бы не служба…

– Что же вам мешает именно теперь?

– Как что? Я снова должен служить!

– Кому?

– Как кому? Белым!..

– Зачем белым, когда вам хочется в Москву, к родным?

– Не понимаю вас…

– Почему вы не можете поехать в Москву повидать родных именно теперь?

– Это невозможно!..

– Почему?

– Потому что я белый!

– Осторожнее! Теперь нам белыми себя называть нельзя. Мы красные.