Первая схватка. Повести - Ефим Иосифович Гринин Страница 14

Я бросил партизанам несколько слов по-французски. Они захохотали.

– Иностранный гость, значит! Ну, нам все единственно. Разоблачайся, милый.

Я пробовал было отговариваться, но меня схватили. Стали обыскивать. Нашли пакет с моими документами – мое сокровище. Отобрали.

Находят револьвер.

– Эге, братцы, да это офицер! Вишь – браунинг. Офицер! Ну, тогда шабаш, ваше благородие.

Двое партизан направили на меня винтовки.

– Ну-ка, Митрич, отведем-ка его к сторонке. Там сподручнее. Здесь ему мокро лежать будет. Чай, простудится.

Что делать? Сказать им, открыться – рядом, видимо, лежат раненые пассажиры.

Решил им повиноваться. Сделал вид, что согласен, идем, мол.

Повели, наставив винтовки в спину. Отвели шагов на сорок. Остановились.

– Ну, раздевайся, ваше благородие, господин иностранный офицер. Не лазай другой раз белым на подмогу. Не мешайся в чужую кашу.

– Будя, – сказал я. – Брось, братишка! Я свой. Только не орите больно. Я переодетый. Я не белогвардейский иностранец…

Ребята опешили…

– Ишь ты! Сразу по-нашему заговорил! Чего ты мелешь? Не офицер, говоришь? А свой? А по-французски лопочешь? Врешь, брат!

– Да постой, постой, – перебил его второй. – Может быть, взаправду… Чего зря патроны портить? Поведем его к матросу. Тот живо разберет…

Когда мы остались один на один с матросом, оказавшимся предводителем партизан, я ему сказал:

– Даю вам слово революционера, что я здесь по важнейшему революционному делу и что мой маскарад действительно вынужденный.

– Ладно! Попробую вам поверить, что вы переодетый коммунист. Но как вы можете это доказать? Вы в Тайгинске наших никого не знаете?

Я посмотрел на него в упор и отчеканил:

– Кого-нибудь из «пекарей»?

– Есть! Братва!.. Давай поцелуемся… Эй, товарищи, стол ковались! Ступайте к поезду да смотрите, чтобы об этом окромя вас да меня никто! Понимаете? Ни одна душа! А тебе, товарищ, чем сейчас помощь требуется?

– Сколько верст до Тайгинска?

– По шоссе напрямую – шестьдесят.

– Лошади у вас верховые есть?

– Для тебя, братва, да не найдется! Свою отдам…

XXVIII. Еще замена

На окраине города Тайгинска, рано утром, недалеко от заставы, в пустынном переулке остановился закрытый автомобиль. Очевидно, что-то испортилось в машине. Несколько мальчишек подбежали было поближе, но механик и его помощник, возившиеся у коробки мотора, так шуганули мальков, что они все рассыпались по сторонам и больше не лезли…

Несколько времени спустя из города мимо заставы промчался по шоссе другой открытый военный автомобиль. В нем сидел шофер и один пассажир, видимо, военный.

У застопорившегося автомобиля шоферы, видимо, добились в конце концов толку. Он запыхтел, задрожал. Шоферы быстро вскочили на свои места, автомобиль двинулся с места и, усиливая ход, помчался тоже в сторону от города по шоссе вслед первому.

У верстового столба с цифрой «13» военный автомобиль что-то скиксовал, закапризничал, а потом и совсем остановился…

– Что там еще случилось?

– Не могу знать, ваше высокородие. Сейчас посмотрю слезу.

Солдат-шофер курбетом выкатился из-за руля и нырнул к мотору.

– Ну что? Надолго застопорились?

– Одним духом, ваше скородие…

– Поскорее, братец! Живо сделаешь – хорошо на чай получишь.

Послышался гудок. Нагоняла сзади какая-то машина. Офицер встал в автомобиле и поднял обе руки вверх… Международный автомобильный сигнал: «Стоп! Дай помощь».

Второй закрытый автомобиль подъехал к военному вплотную рядом.

– Господа, нельзя ли просить вас помочь моему шоферу?

– С удовольствием! Сейчас все оборудуем.

Из закрытого автомобиля сначала вышли два механика. Подошли к солдату-шоферу, затем…

Не успел офицер оглянуться, как был схвачен сзади тремя неизвестными.

– Что вы делаете? Как вы смеете? Да вы знаете, кто я? – заорал он, стараясь вытащить браунинг, но уже было поздно.

– Что делаем? Помогаем! Не смеемся! А кто вы – знаем прекрасно…

Когда шофера военного автомобиля связывали два механика из закрытой машины, он бормотал им:

– Не очень, черти, старайтесь! Ишь, разыгрались!

– Ничего, товарищ, потерпи! Завтра все равно вчистую отделаешься. К себе в Орловскую губернию поедешь. Потерпи, миляга! На папироску – затягивайся.

– Не зубоскальте, черти! Теперь опять развязывайте. Готово с князем-то?

Офицера действительно во время этого разговора уже успели раздеть и втащили его в закрытый автомобиль, напялив на него какую-то хламиду…

Через час после этого происшествия с аэродрома около станции Ланской в неизвестном направлении вылетел самый лучший аппарат эскадрильи. На нем, кроме пилота-летчика, сзади сидел, очевидно, наблюдатель…

А солдат-шофер Митюха, который привозил офицера, временно оставил машину на дворе отряда и пошел разыскивать своего земляка, друга закадычного Сашку Беспалого, тоже орловца.

– Ну, Саш, прощай! Кому в деревню кланяться?

– Да что ты, паря?

– Сегодня, брат, приеду, сдам машину и айда в Орловскую губернию! Пропадайте вы здесь пропадом! Будя с офицерами валандаться! В Рабоче-Крестьянскую Рассею поеду. Прощай, брат!..

XXIX. «Евтихий Беневоленский»

Часа в два дня около городской психиатрической больницы остановилась простая деревенская телега, запряженная парой лошадей.

На телеге сидели человека четыре.

Один из них, старичок, видимо, псаломщик или дьякон, пошел в контору и спросил главного врача.

– Буйного привез. Сынишка сбрендил. На людей бросаться стал. О, Господи! Себя разными званьями называет. А околесицу какую несет, что не приведи Бог! Летать, говорит, по небу хочу! Ну и грехи!.. Мать убивается дома. Ревьмя ревет. Ведь единственный! Семинарию окончил. Думали, попом будет, а он на вот, аки Навуходоносор, взбесился. Волосы на себе выдирает, так мы его обрили. Связывали да обрили! Начисто и голову, и бороду, и усы, и брови. Все под окно. Под мышками хотели брить, чтобы не выдирал волосья и себя не терзал, да бросили – возня! Дерется больно!..

Дьячковского сына прямо принесли в приемную. Вне очереди. Лопотал он – не приведи Бог, а ругался – ужасти!.. Доктор велел надеть ему смирительную рубашку и привязать к стулу, а затем перевести в отдельную комнату.

Когда больного перенесли туда, главный доктор и все, как есть, ушли. С больным остался молодой врач, ассистент с простецким, скуластым лицом.

– Послушайте, князь, что я вам скажу! Не орите хоть несколько минут.

Больной сразу стих и стал слушать, сделав удивленное, вполне осмысленное лицо.

– Князь, вы в сумасшедшем доме! Вы понимаете это?

– Да, конечно! Я не дурак и ясно вижу, где я!..

– Тогда продолжаю вопросы. Вы когда-нибудь сидели в сумасшедшем доме?

– Никогда! Клянусь вам!..

– Охотно верю, но очень жаль!

– Почему жаль?

– Потому что знали бы здешние порядки.

– Не знаю и знать не хочу!..

– Теперь вам придется узнать. Слушайте. Сообщу вкратце. Во-первых, раз вы душевнобольной, то что бы вы ни говорили, ни писали – все это ваш больной бред. Все это