Собрание произведений в 2 томах. Том I (изд. 3-е) - Леонид Львович Аронзон Страница 52

— 7 —

А я становился то тем, то этим, то тем, то этим,

чтобы меня заметили,

но кто увидит чужой сон?

Я вышел на снег и обмер:

— Какое небо! Свет какой!

Рядом была мастерская цветов.

И я узнал то, что люди узнают только после их смерти.

И улыбнулся улыбкой внутри другой.

И улыбнулся улыбкой внутри другой:

— Какое небо! Свет какой!

Рядом была мастерская по ремонту цветов.

А ведь это я стоял тем словодувом, что стоял

по колено в небе, выдувая большие объёмные слова

в виде пустых шаров и сосудов,

и любил горе моей жены, оплакивающей мою смерть:

Дыханье озвучив свирелью

над ней дитя летает трелью,

и рядом бор, где ей видны

и утро, и цветы воды,

и листья, дум её друзья,

и звери с мордами лося,

чьи разветвляются рога,

как остов древнего цветка.

Там лебедь, плоть её печали,

то острова небес качает,

то к водам голову склоня,

в них видит белого коня.

— 8 —

Индивидуальный язык, какой он?

И больно ли бутону, когда он открывается?

А когда закрывается?

А когда открывается?

А когда закрывается?

А когда открывается?

Все мы в одном хороводе, но у каждого свои па.

Танцуя в Летний сад войдём,

где час до нас, себя купая

в закате, дева молодая

собой купала водоём.

Мера — ведро.

Эпитет — прекрасный.

Когда наступает утро, тогда наступает утро.

Из своих тридцати лет тысячу я ничего не видел.

сонет

Есть между всем молчание. Одно.

Молчание одно, другое, третье.

Полно молчаний. Каждое оно

есть матерьял для стихотворной сети.

А слово — нить. Его в иглу проденьте

и словонитью сделайте окно:

молчание теперь обрамлено,

оно — ячейка невода в сонете.

Чем более ячейка, тем крупней

размер души, запутавшейся в ней.

Любой улов богатый будет мельче,

чем у ловца, сумеющего сметь

гигантскую связать такую сеть,

в которой бы была одна ячейка.

(173)

Трактат № 1

Чья-то           бабочка        летит

Всюду             бабочка        летит

Рядом             бабочка        летит

С небом         бабочка        летит

Неба               бабочка        летит

С неба            бабочка        летит

В небе            бабочка        летит

Славы            бабочка        летит

В виде            бабочки        летит

На фоне         бабочки        лежит

С неба            бабочка       глядит

На небе          бабочка        сидит

          ВСЕ БАБОЧКИ ВЫЛЕТАЮТ

          ВСЕ БАБОЧКИ УМИРАЮТ!

(257). Хокку

СОБОР НА СОЛНЦЕ (слышишь,

в борт струят удары сны озёр,

сирень, где украшает шум

жуков, — и там я однодум)

КРУГОМ ЖЕ ТЕНЬ (забитый дом,

усадьба, особняк, кругом,

я — не хочу, ушёл в песок,

контрасты: нем и солнцепёк)

И САД ОТКРЫТ (заклад погони,

я настигал убежищ отдых:

паслись, оглядываясь, кони,

озёр укатанные воды

являли карточною дамой

леса прибрежные села.

Возившийся цветка пчела

подобен был объёму храма

и, словно новая Афина,

вся перепачкана пыльцой,

она взлетала там, где вина

бродили в погребке лесном)

〈1963; 1966?〉

(266)

Вдоль ветряной воды туманной,

у нежилых дворцов, заборов захолустья,

низкий кустарник вдоль каналов узких,

чёрные деревья зимним утром, ранним —

предрасполагают к следующим, примерно, мыслям:

мучительно приближаться к истине и картине,

к женщине и так далее,

мучительно приближаться

ко всему, что суще.

И ещё короче: мучительно приближаться.

Вот засыпают люди, каждый в своём жилище,

если шире — в своей округе,

и, продолжая дальше,

в стране своей, в части света, в галактике, во вселенной.

Отсюда вывод: все мы, как и было издревле,

спим мы одним стадом, ничем не прикрыты,

одиноки в пространстве, где-то на окраине мира,

посреди болотных туманов, низкого кустарника,

у морских заливов,

без стен и крыши.

Даже в больших городах, в часы дедовского полдня

просматривается эта картина мира.

Вот, примерно, то, о чём я подумал,

стоя над ветряной водой туманной,

у нежилых дворцов, заборов захолустья.

1962

Примечания

От составителей

До 1978 года архив Леонида Аронзона хранился у его вдовы, Р. М. Пуришинской. В 1972 году Вл. Эрль предложил свою помощь в разборе бумаг и занимался ими вплоть до отправки их за рубеж. — Рита Пуришинская планировала уехать за границу на излечение и, воспользовавшись частными каналами, отправила вначале архив. От плана отъезда впоследствии пришлось отказаться. — В результате полностью скопированный архив, кроме некоторых личных бумаг (в 1978 году помощь в копировании оказывали С. Сигей и Б. Ванталов), оказался в собрании Эрля. Параллельно обнаружился ряд машинописей и подборок в частных собраниях. С 1978 по 1992 год хранительницей архива Аронзона была подруга Риты Пуришинской Ирэна Ясногородская (Орлова), которая в 1992 году передала его брату поэта В. Л. Аронзону, к этому времени эмигрировавшему в США. Все свои материалы В. Л. Аронзон любезно предоставил составителям настоящего издания. При этом выяснилось, что в результате перевозок по нескольким континентам архив понес значительные потери