Собрание сочинений. Том I. Поэтические сборники - Павел Николаевич Шубин Страница 35

Васильков степных.

1937

Август

С. Островому

Крива и остра,

Как афганский нож,

Тонкая полоска луны.

Пустырь, и сразу до горла – рожь,

Шуршит, как в седой волне плывуны.

Хлеба, хлеба…

И ночная тишь

Тёплой тьмой плывёт на них

Неслышнее, чем летучая мышь

На бархатных крыльях своих.

Она летние сны несёт садам —

Лёгкие и задумчивые,

Древнею тягой невесть куда

Сердце вконец вымучивая.

Идёшь, покамест станица спит

В тёмных яворах и плетнях,

Туда, где дергач скрипит, где в степи

Весь в звёздах, в спелой соломе шлях.

Идёшь – и вдруг коснётся лица

Ночной холодок, и с обочин ржи

Запах бензина и чабреца

Ударит в ноздри и закружит.

Кажется: вытянула Москва

Улицы за Дон, в глухую ширь, —

Легли в пыли отпечатки шин,

И вот – бензином пахнет трава,

Бьётся могучий пульс машин.

Над табором, прорываясь сквозь стук

И чьи-то выкрики «Цоб!», «Цобе!»,

Плывёт в трепещущую темноту

Тихий, как утро в степи, Шопен,

Чтоб в березняке на шестой версте

Волк расслышал его едва…

И всё это больше, чем просто степь,

И больше, чем просто Москва.

Я знаю: построят ещё города,

Где будет воздух прозрачен и тих.

В белых кувшинках речная вода

Будет звенеть у набережных.

Весна, поселившись в саду твоём,

Станет ломиться в окно до утра

Звёздами, липами, соловьём,

Росным, горьким запахом трав.

Построят!

И снова: ночь, шлях.

Трактор смолк за яром в степи.

Упала звезда. Спит земля.

Только дергач скрипит…

1937

Девичья

Ф. Л.

Шпорами да стременем

В полночь отбряцав,

Спешится когда-нибудь

Всадник у крыльца.

Босоногой выбегу —

Только и всего:

Привязать солового

Коника его.

– Что ж, – скажу, – не к времени

Стоять у крыльца:

Не видать мне в сумерках

Твоего лица…

Я не знаю, сердце так

Бьётся отчего…

Дай-ка напою коня

Свежей ключевой.

Всадник скажет: – Лю́бая,

Погоди, постой,

Сам поил я коника

Ключевой водой.

Не затем степями лёг

Переход не мал:

По станицам-улицам

Я тебя искал.

В нашем дальнем лагере

За погранрекой

Ты мне долго снилася

Ласковой такой.

Конь не заупрямится,

Повезёт двоих…

Попрощайся с хатою,

Разбуди родных;

Хочешь, я к ним загодя

Постучу с крыльца?

Я скажу: – Не надобно,

Не буди отца.

Сокола залётного

Видно по перу…

Знать, тебя я чаяла,

Стоя на юру,

Над дорогой дальнею

Три весны подряд,

Отцветала вишнею

У ночных оград.

И коня не надо мне,

Свой давно готов,

Выезжен и выхожен

С четырёх годов.

Мне его наградою,

С именным клинком

За езду, за выправку

Подарил нарком.

Я ручной голубкой быть

Вовсе не хочу;

Если ехать вместе нам —

Так плечом к плечу.

1936

Две песни

I

У него рубашка —

Глаз не отвести.

У него на рубке шашка,

Как лоза, свистит,

(Да) – как лоза свистит,

(Да) – серебром блестит,

Злую вражью голову

Встретит – не простит.

Конь его летучий

Выкормлен овсом.

Нет его винтовки лучше

На Дону на всём:

(Эх) – птичью красоту

(Эх) – губит на лету,

Волос из косы моей

Режет за версту.

Погляди, девица,

Погляди, постой:

В стˆепу кру́жится жар-птица

Над полынь-травой,

(Да) – над полынь-травой,

(Да) – по-над головой.

Не её ль за балкою

Чалил милый мой?

Вороное дуло

Полымем ожгло.

Нарезною пулей сдуло

Красное крыло,

(Эх) – на версту одну,

(Эх) – в глубину ко дну,

Потонула птица-жар

Во синём Дону.

Ой, огонь в кринице

Голубой – не жгуч, —

То плывёт крыло жар-птицы

Между дымных туч;

Рыбой золотой

Ходит под водой…

Ты стояла-думала —

Месяц молодой.

II

«Выйди, моя доню,

До тихого Дону,

Студёную воду

Зачерпни ладонью». —

«Не пойду, козаче,

А пойду заплачу,

Потому что знаю:

Вспомню – зарыдаю;

Очи твои синие,

Что вода донская». —

«Ну, тогда по росам

Выйди до покосу,

Заплети любисток

В смолевую косу». —

«Не пойду, козаче,

А пойду заплачу,

Потому что снова

Вспомню, бестолковый,

Кудри твои русые,

Что ковыль шелко́вый…» —

«Лучше зараз плакаться,

Зараз убиваться,

Были б очи сухи,

Как придёшь прощаться.

Чтобы видел всякий,

Чтоб сказал бы всякий:

“У каза́ков жёны —

Что твои казаки”,

Чтоб, встречая грудью

Боевые грозы,

Не боялись конники

За свои колхозы».

1937

«Ну – любили…»

Вале Чистовой

Ну – любили,

Ну – ходили вместе

Тропкою неторной дуговой.

Жаркие июльские созвездья

Низко-низко плыли над травой,

Припадая к тающим озёрам

Там,

Где в колыханье тёплой мглы

Степь гнала в полночные просторы

Мягкие ковыльные валы.

Как во сне, раскидывая руки

Полных рек,

Не знающих границ,

Этот край кружился в полукруге

Летних гроз и огненных зарниц.

Он швырялся ветром наудачу,

Золотым подсолнечником – в зной,

Рос и цвёл,

И всё же был прозрачен,

Словно капля влаги ключевой.

Может, это молодость:

Казачьи

Песни за бахчами в ивняке,

Может, это облик – той, горячей,

Промелькнувшей в низком челноке?

Только свист