Прагматика и поэтика. Поэтический дискурс в новых медиа - Екатерина Захаркив Страница 26

Я. Машлер рассматривает текст как взаимодействие ограничений, которые обеспечивает его контекст. Метаязыковые высказывания ограничены различными контекстуальными сферами: лингвистической структурой, межличностными отношениями, предшествующим текстом, референцией, медиумом и невербальным смыслом. Функция передачи информации об организации дискурса позволяет обозначить обсуждаемые единицы как дискурсивные маркеры.

Кратко рассмотрим предложенную Я. Машлер классификацию, разработанную на двуязычном материале английского языка и иврита. В группу единиц, относящихся к референтной сфере, входят маркеры двух видов: временные и пространственные дейктики (now, here), которые выполняют функцию, аналогичную их дейктической референции во внетекстовой реальности. Эту группу маркеров, указывающих на характеристики коммуникативной ситуации, мы учитывали при формировании собственной классификации (контекстуальные ДМ). Второй тип маркеров референтной сферы указывает на отношения между двумя или более вербальными действиями (например, «причина – следствие», «контраст», «отступление»). Медиальные маркеры указывают на изменение когнитивного фона говорящего. К этой группе отнесены маркеры хезитации (uh), междометия (ah, oh) и другие единицы, часто встречающиеся на границе речевых актов. В группу интерперсональных маркеров входят единицы, выражающие подтверждение и возражение, глаголы восприятия, а также различные единицы, выполняющие апеллятивную функцию и, кроме того, служащие показателями дистанции между участниками коммуникации. Структурная сфера отвечает за соединение или разъединение компонентов высказывания, организацию порядка речевой деятельности. В эту группу входят такие единицы, как and, also, by the way, first of all. Как и Д. Шиффрин [Schiffrin 1987: 329], Я. Машлер отмечает возможность функционирования определенного маркера более чем в одной сфере.

§ 3. Когнитивно-прагматический подход

Рассмотрим концепции Г. П. Грайса, Д. Спербера, Д. Уилсон и Д. Блэкмор, в которых был сформирован когнитивно-прагматический подход.

В основе концепции Д. Блэкмор, представленной в работе Relevance and linguistic meaning. The semantics and pragmatics of discourse markers [Blakemore 2002], лежат положения теории релевантности, предложенной Д. Спербером и Д. Уилсон [Sperber, Wilson 1986]. Теория релевантности нацелена на объяснение механизмов кодирования и декодирования имплицитной информации, содержащейся в высказывании в дополнение к той, что передается непосредственно – при помощи вербального выражения. Из релевантного высказывания, согласно Д. Сперберу и Д. Уилсон, можно произвести некоторое количество выводов, приложив при этом соответствующее количество усилий для интерпретации: степень релевантности влияет на процент затраченных усилий, минимизируя или максимизируя их.

Контекст в понимании сторонников теории релевантности меняется в зависимости от хода коммуникации и соотносится с понятием когнитивной среды, обусловленной различными эпистемическими и перцептивными координатами коммуникантов. Закономерным образом, в своем исследовании Д. Блэкмор также обращается к понятию импликатуры Г. П. Грайса, сыгравшему важную роль в дискуссиях о прагматическом значении, не соотносимом с истиной. Г. П. Грайс выделяет два вида импликатур: конвенциональную и коммуникативную; последняя определяется отклонениями от соблюдения коммуникативного кодекса, в состав которого входит принцип кооперации [Grice 1975]. Этот принцип представлен Г. П. Грайсом как единство четырех максим: количества информации, качества, релевантности и ясности. Д. Блэкмор в большей степени апеллирует к конвенциональной импликатуре, которая позволяет выводить смысл благодаря кооперации участников общения и наличию общего контекста. Она проводит различие между семантическим значением, которое является результатом процессов концептуального декодирования, и прагматическим, которое выражает итог процессов вывода. Это различие, на которое исследовательница указала в своей предыдущей книге [Blakemore 1987], стало известно как различие между концептуальным и процедурным кодированием.

Д. Блэкмор подчеркивает значимость дискурсивных маркеров как способов имплификации информации, относящейся к процедурному кодированию, и как организаторов процесса интерпретации. Опираясь на тезис Д. Блэкмор о том, что невозможно исследовать прагматический потенциал сообщения в отрыве от его семантического содержания, мы выделяем функционально-семантические группы маркеров с опорой на лексикографическое описание этих единиц, а также на особенности лексической семантики: полисемии, семантической сочетаемости и т. д.

Согласно Д. Блэкмор, процесс первого типа осуществляется языковой системой – грамматикой, которая предназначена для отображения отношений между лингвистическим стимулом (высказыванием в коммуникативно-прагматическом аспекте) и семантикой этого высказывания. Другой тип процесса – вывод – интегрирует результат декодирования конкретного высказывания с контекстуальной информацией, чтобы сформулировать предположение об информативном намерении говорящего. В своем исследовании мы учитываем оба процесса: в поэтическом дискурсе особое внимание уделяется плану выражения, за счет аномального характера которого (в грамматическом и семантическом аспектах) реализуются различные прагматические сдвиги, на макроуровне нацеленные на метаязыковое осмысление. При этом локальный контекст высказывания позволяет интерпретировать конкретные интенции поэтического субъекта.

§ 4. Современные направления исследования дискурсивных маркеров

В современной лингвистике активно развивается направление изучения ДМ в устном общении. Можно отметить большое количество работ, в которых исследуется функционирование дискурсивных маркеров в спонтанной диалогической речи и выделяются различные классификации этих единиц [Кобозева, Захаров 2004; Кибрик, Подлесская 2009а; Малов, Горбова 2007; Федорова 2014; Fraser 1999, 2009; Schiffrin 1987; Jucker, Ziv 1998; Lenk 1998a; Lenk 1998b; Louwerse, Mitchell 2003 и др.]. Материал разговорной речи связан с непосредственной (face-to-face) коммуникативной ситуацией, в рамках исследования которой невозможно пренебречь экстралингвистическими параметрами. Так, немало исследований посвящено жестовым сопровождениям ДМ [Ирисханова, Прокофьева 2017 и др.].

В отношении просодического аспекта дискурсивных маркеров в устной речи укажем, что в лингвистике уже давно проводятся исследования, посвященные данной проблеме [Николаева 1985; Баранов, Кобозева 1988; Кодзасов 1996; Бонно, Кодзасов 1998; Янко 2001] и послужившие основой для более поздних подходов к просодическому оформлению ДС[80]. Среди более современных работ можно назвать «Синтаксис и просодия самоисправлений говорящего по данным корпуса с дискурсивной разметкой» [Подлесская 2013]; «Дискурсивные и просодические особенности слова „ну“ в устной речи» [Потемкина, Рачева 2020]; «Prosodic constraints for discourse markers» [Raso 2014]; «The interaction of discourse markers and prosody in rhetorical questions in German» [Dehé, Wochner, Einfeldt 2022]; «Частицы речи» И. Б. Левонтиной [Левонтина 2023] и др.

В этом отношении важен вклад в изучение устного дискурса, сделанный А. А. Кибриком и В. И. Подлесской в монографии «Рассказы о сновидениях: корпусное исследование устного русского дискурса», посвященной лингвистическому анализу корпуса устных рассказов детей и подростков о своих сновидениях. В монографии рассматриваются просодическое и семантико-синтаксическое членение речевого потока, паузация, тональные акценты, темповые различия, иллокутивная и фазовая структура, полипредикативность, речевые сбои и затруднения и др. Значимым для нашего исследования является раздел, посвященный элементарным дискурсивным единицам, выполняющим регуляторную функцию (организация и регулирование дискурсивного потока), а также лексическим маркерам речевых сбоев и затруднений, сигнализирующим

об эмоциональной реакции говорящего на неожиданно возникшие трудности вербализации или обнаруженную в своей речи ошибку, нуждающуюся в исправлении [Кибрик, Подлесская