Давид Самойлов - Стихи Страница 14

НА ДУНАЕ

О, краткое очарованьеПлывущих мимо кораблей!А после разочарованьеОт бронзы бывших королей.

Сидят державные солдаты,Как задремавшие орлы.А корабли плывут куда-то,Как освещенные балы.

Здесь варвары на земли РимаЗапечатлели свой набег.Но все равно — плывущий мимоПрекрасней ставшего на брег.

СИГЛИГЕТ

В той Венгрии, куда мое везеньеМеня так осторожно привело,Чтоб я забыл на время угрызеньяИ мною совершаемое зло,

В том Сиглигете возле Балатона,В том парке, огороженном стеной,Где горлинки воркуют монотонно,—Мое смятенье спорит с тишиной.

Мне кажется, что вы — оживший образТой тишины, что вы ее родня.Не потому ли каждая подробность,Любое слово мучают меня.

И даже, может быть, разноязычьеНе угнетает в этой тишине,Ведь не людская речь, а пенье птичьеНужней сегодня было вам и мне.

СОЛОВЬИ ИЛЬДЕФОНСА-КОНСТАНТЫ

Ильдефонс-Константы Галчинский дирижирует соловьями:Пиано, пианиссимо, форте, аллегро, престо!Время действия — ночь. Она же и место.Сосны вплывают в небо романтическими кораблями.

Ильдефонс играет на скрипке, потом на гитаре,И вновь на скрипке играет Ильдефонс-Константы Галчинский.Ночь соловьиную трель прокатывает в гортани.В честь прекрасной Натальи соловьи поют по-грузински.

Начинается бог знает что: хиромантия, волхвованье!Зачарованы люди, кони, звезды. Даже редактор,Хлюпая носом, платок нашаривает в кармане,Потому что еще никогда не встречался с подобным фактом.

Константы их утешает: «Ну что распустили нюни!Ничего не случилось. И вообще ничего не случится!Просто бушуют в кустах соловьи в начале июня.Послушайте, как поют! Послушайте: ах, как чисто!»

Ильдефонс забирает гитару, обнимает Наталью,И уходит сквозь сиреневый куст, и про себя судачит:«Это все соловьи. Вишь, какие канальи!Плачут, черт побери. Хотят — не хотят, а плачут!..»

" Был ливень. И вызвездил крону. "

Был ливень. И вызвездил крону.А по иссякании вод,Подобно огромному клену,Вверху замерцал небосвод.Вкруг дерева ночи чернейшейЛегла золотая стезя.И — молнии в мокрой черешне —Глаза.

" Кончался август. "

Кончался август.Примолкнул лес.Стозвездный АргусГлядел с небес.

А на рассветеВ пустых поляхУсатый ветерГулял, как лях.

Еще чуть светелВдали рассвет…Гуляет ветер,Гуляет Фет1.

Среди владенийИ по лесамПоследний генийГуляет сам.

Не близок полдень,Далек закат.А он свободенОт всех плеяд…

"…И тогда узнаешь вдруг, "

А. Я.

…И тогда узнаешь вдруг,Как звучит родное слово.Ведь оно не смысл и звук,А уток пережитого,Колыбельная основаНаших радостей и мук.

МИХАЙЛОВСКОЕ

Деревья пели, кипели,Переливались, текли,Качались, как колыбели,И плыли, как корабли.

Всю ночь, до самого света,Пока не стало светло,Качалось сердце поэта —Кипело, пело, текло.

" Весь лес листвою переполнен. "

Весь лес листвою переполнен.Он весь кричит: тону! тону!И мы уже почти не помним,Каким он был семь дней тому.

Как забывается дурное!А память о счастливом дне,Как излученье роковое,Накапливается во мне.

Накапливается, как стронцийВ крови. И жжет меня дотла —Лицо, улыбка, листья, солнце.О горе! Я не помню зла!

В ДЕРЕВНЕ

В деревне благодарен домуИ благодарен кровле, благодарен печке,Особенно когда деревья гнутся долуИ ветер гасит звезды, словно свечки.

Сверчку в деревне благодарен,И фитилю, и керосину.Особенно когда пурга ударитВо всю медвежью голосину.

Соседу благодарен и соседке,Сторожевой собаке.Особенно когда луна сквозь веткиГлядит во мраке.

И благодарен верному умуИ доброму письму в деревне…Любви благодаренье и всему,Всему — благодаренье!

ГОЛОСА

Здесь дерево качается: — Прощай!—Там дом зовет: — Остановись, прохожий!Дорога простирается: — ПластайМеня и по дубленой кожеМоей шагай, топчи меня пятой,Не верь домам, зовущим поселиться.Верь дереву и мне.—                 А дом: — Постой!—Дом желтой дверью свищет, как синица.А дерево опять: — Ступай, ступай,Не оборачивайся.—               А дорога:— Топчи пятой, подошвою строгай.Я пыльная, но я веду до бога!—Где пыль, там бог.Где бог, там дух и прах.А я живу не духом, а соблазном.А я живу, качаясь в двух мирах,В борении моем однообразном.А дерево опять: — Ну, уходи,Не медли, как любовник надоевший!—Опять дорога мне: — Не тяготи!Ступай отсюда, конный или пеший.—А дом — оконной плачет он слезой.А дерево опять ко мне с поклоном.Стою, обвит страстями, как лозой,Перед дорогой, деревом и домом.

ДВОР МОЕГО ДЕТСТВА

Еще я помню уличных гимнастов,Шарманщиков, медведей и цыганИ помню развеселый балаганПетрушек голосистых и носатых.У нас был двор квадратный. А над нимВисело небо — в тучах или звездах.В сарае у матрасника на козлахВились пружины, как железный дым.Ириски продавали нам с лотка.И жизнь была приятна и сладка…И в той Москве, которой нет почтиИ от которой лишь осталось чувство,Про бедность и величие искусстваЯ узнавал, наверно, лет с пяти.Я б вас позвал с собой в мой старый дом.(Шарманщики, петрушка — что за чудо!)Но как припомню долгий путь оттуда —Не надо! Нет!.. Уж лучше не пойдем!..

" Мне снился сон жестокий "

Мне снился сон жестокийПро новую любовь.Томительно и нежноЗвучавшие слова.Я видел твое платье,И туфли, и чулкиИ даже голос слышал.Но не видал лица.

О чем меня просила?Не помню. Повтори.Опять с такой же силойСо мной заговори.И снова в сновиденьеСлучайное вернись.Не надо завершенья,Но только повторись!

Ведь в этой жизни смутной,Которой я живу,Ты только сон минутный,А после, наяву —Не счастье, не страданье,Не сила, не вина,А только ожиданьеТомительного сна.

" Возвращаюсь к тебе, дорогая, "

Возвращаюсь к тебе, дорогая,К твоим милым и легким словам.На пороге, меня обнимая,Дашь ты волю свободным слезам.

— Ах, — ты скажешь, — как времени многоМиновало! Какие дела!Неужели так долго дорога,Милый мой, тебя к дому вела!

Не отвечу, к тебе припадая,Ибо правды тебе не скажу.Возвращаюсь к тебе, дорогая,У тебя на пороге лежу.

" И ветра вольный горн, "

В.Б.

И ветра вольный горн,И речь вечерних волн,И месяца свеченье,Как только стали в стих,Приобрели значенье.А так — кто ведал их!

И смутный мой рассказ,И весть о нас двоих,И верное реченье,Как только станут в стих,Приобретут значенье.А так — кто б знал о нас!

" Не увижу уже Красногорских лесов, "