Григорий Ширман - Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы Страница 11

124

Зори – груды кирпичей,Луны – черпаки с известкой.Меж бревен суток остов чейСтеной просвечивает звездной?

Строф неровных чертежиМглою вскармливают синей.Душа какая в них дрожит,Какие путаются линии?..

Эго к бедрам красоты,Позабыв веков увечья,Закатом пола золотымНесется башня человечья.

125

В Америке из пота – крепкий ром,Из крови – слиток, золотая пасха…Уитмен трактором, а не перомТам прерии бумажные вспахал.

Не любят фермеры и королиЕвропы исхудалой и горбатой,Где дохнут с голоду Христос и Лир,А в Генуе убийца Гайаваты.

Для Азии, толстушки хоть куда,Они цилиндров черные колонны…Ощупывают горы поезда,До нефти прет бурав неугомонный.

126

Земля веками не напрасноМатерий била молоко.Мозгов извилистое маслоВ глазастый череп натекло.

Летели. Плыли. Луком брошенИз мяса ветра клок. На вы.За то, что пола алый поршеньВ колесах ног стучал и выл.

Наперевес. Как кол тяжелый.С оскомом ярости в зубах.Европу – гунны. Русь – монголы.Зари овчиной вечер пах.

А те, чьи плечи сквозь вуали,Чьи бедра в терем зной и кровь…О, их под досками не клали,Их пили, в них вливали вновь…

127

Катися, ночка золотая,Катися лунной колбасой.Грызи восток в стенах Китая,Как печень, Африку разрой.

Высоко звезды – обезьяны,Гримасничая, забрались.То предки наши сворой пьянойЗалаяли, загрызли высь.

От звезд мы, значит… Звезды – нынче.От солнц нас вечность зачала.Катися, ночь, с огнем – добычей,Катись без лунного седла.

128

Узды не зная, пулей мчитсяИ гладит свистом ковыли.Не лань, не заяц, не волчица,А лошадь дикая земли.

Гремят ученые, толкуют,Из толстой кожи лезут вон,Чтоб сбрую выкроить такую,Чтоб жизнь на самом деле в сон.

И вот ученье уж готово,Как золотой хомут толпе.Но не поймать коня златого,И жизнь возможно только петь.

129

Весна лазурь открыла настежьИ солнцем свесилась на нас.Завеса век, ты снова застишь,И тяжелеют крылья глаз.

Взглянуть в эфир великолепный,Взглянуть на голую весну.Пусть буду солью, пусть ослепну,Но я взлечу, и я взгляну.

Войду в святейшие хоромы,К весталкам томным заберусь,За то, что плащ широкогромыйМетельная дала мне Русь.

130

По лестнице, по шпалам строкШагами рук плетусь. Руками.Одна виска хватает камень.Другая – в локоны восторг…

Не голова, а головня.А печь вселенная вот эта.Углей безумия возняВ глазницах каменных поэта.

Скульптор незрячий был. Из воскуЗарю, и осень, и меня…А воздух лишь из алюминия,И крылья просит, и тоску…

131

Мы куда-то спешим и не знаем куда.Средь созвездий наш путь, и кривой, и кратчайший.Но струями лучей истекает звезда,Как вино золотое из треснувшей чаши.

Разобрать северянам прохладным нельзяЭтих струй, этих желтых восточных извилин.Эго змейки вопросов, по травам скользя,Нас кусают морозом, и пух наш бессилен.

И мы греться летим от звезды ко звезде,Вышину паутиной стянув гороскопной.И мы пряные жертвы сжигаем везде,И мы страстно бичуем душистые копны.

И насилуем землю железным плугом,И роняем сухое холодное семя…Как эдипы, мы с матерью нашей живем,И она, распаленная, распята всеми.

И в эфирную бездну с утеса вековОна кинулась с нами, как лань со стрелами.И мы тонем в заре, и в наш синий альковПоцелуи воздушные – звездное пламя.

Надуваем планеты мы смехом своим,А они, нас поняв, надувают нас тоже.Мы граненые звезды, – смеясь, говорим, –Среди звезд и планеты на звезды похожи.

Выпрямляем руками извилины все.Трубы фабрик, как иглы, как рельсы, как струны…Жертвы песен мы режем… На лунной косеОставляем мы ржавчину кровушки юной.

132

Воздушный хлеб листы жуют,Их кормит ветер у оград.Сейчас он сам листву бесстыжуюНа площадь вывел и – назад.

У храмов запертых, у булочныхХристом он молит. Ох, Христом.И был он с ним в саду полуночиИ вызубрил навеки стон.

О, ветр, не буду ждать, пока мнеТы стукнешь костью по плечу.Хочу будить я в мире камни,Я ветру всё отдать хочу.

133

Ужель умру я на вершине,И не сойду с вершины я?И синим вечером застынетДуша безумная моя?

И синий-синий труп вечернийСнегами вьюги загрызут.И ни листочка сонной черниНе шелохнется там внизу.

И не приснится никому тамЦветок вершин – рододендрон,Который зорями закутанИ кровью вечности зажжен.

134

Я ищу златое слово.Тын зари острей лучи.На лбу вечера родногоПрыщик звездочки вскочил.

Обернусь слепым прохожим.Змей дорог я приучуЦеловать мне пылью рожу,Ветром припадать к плечу.

Солнцу покажу суровоКулаки плодов в саду.Я ищу златое слово,Я ищу, и я найду.

135

Огонь огнем огонь изранил,Из раны той поэт возник.И счесть нельзя у сердца граней,И глаз не счесть, я многолик.

И звуки ловит волос каждый,На черном гребне молний треск.И жить, быть может, не однаждыИ проливать восторг окрест.

И бродит ножками мурашекТворенья ледяная дрожь,И желтый труп заката страшен,И тела нет, а сердце сплошь.

И беспощаден сумрак синийИ нежно гладит топором.И звезд следы песком пустыниМетет рассвета нежный гром.

136

Под ветер, целующий сажу,Под вьюгу в вершинах мансардХудожники радугой вяжутИскусства раскидистый сад.

Под корень копают глазами,Хватают за шеи ветвей.Мазками последними замерТворенья лихой соловей.

А ногти и лысины с лакомДымят в магазинах внизу.Мир золотом вещи оплакал,Но мастер шлифует слезу.

137

На виселицах фонарейОгни задрыгают… БодрейС упругою, как ветер, страстьюНатянет лунный лук мой вечерНад приготовившимся к счастьюУпругим полом человечьим.

Белки забегают, поищут,Зрачки залают злей и звончеНа обнаженный рай пророка…А там к закатному побоищу,Крестясь созвездьями широко,С благословеньем духовенство ночи.

138

Не на белых слонах чистой крови,Не на черных китах над водой,Мир дрожит на лазурной корове,На корове Корана святой.

Стал быком он, конечно, при этом…Как арена пустыни – тоска.Буду я матадором, поэтом,Шпагой песни вопьюся в быка.

139