Григорий Ширман - Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы Страница 10

112

На этот лунный снег бумаги,На эту мертвую парчу,Всесокрушающий, всеблагий,Себя я выплеснуть хочу.

Кто выпил этот вечер крепкий?Кто эти звезды наплевал?Осушенных бокалов черепки –Стихов колючие слова.

На лошадях бурана мчусь я,На снег страниц чтоб лечь костьми…Не строф торчат в страницах сучья,То кости черные мои.

113

Горят везде мои цветы,И я срываю их повсюду.И, тишина, в раскатах ты,И в мраке – солнц я вижу груду.

И грустные такие ж лицаНа улицах встречаю я.Из века в век покорность длится,И древней чудится земля.

И ничего не знаем. Дети.Письмо лишь разбираем чуть.И серый волк зрачками светит,И бродят вместе Русь и Чудь.

И ночи синяя страницаВся в кляксах золотых чернил.И вечный мир века двоится.И Темзе снится синий Нил.

И сам себе кажусь я древним,И злак неведомый строкиВ глухой занесенной деревнеКладу я в ночь на угольки.

114

Великой любовью – до пепла Сахара,До пудры червонной песка…Тобой мое сердце в кустах полыхало,Тебя я в поэмах искал.

Тянулась по дюнам страниц караваномС горбами косматой тоски.Бубенчиком рифма болталася чванноНа шее верблюжьей строки.

Великой любовью – на диком пожаре,Что в диких столетьях гулял…Все складки зеленые пламень обшарил,И в тишь золотую – земля.

Молчит от шатров пирамид до Марокко.Лишь черный самум на пескиОрлом вдохновенья наскочит жестокоИ вытащит петлю строки.

115

Не за заставой в сорной яме,Не по глазам лесных озер, –На площадях под фонарями,По жилам улиц мрак ползет.

Есть теплое у мрака мясо,Яд сладости у мяса есть…И где-то там, ножом смеяся,За сердцем притаилась месть.

А луч мечом по вековому,На стол снопами с высоты…И не легко жуют соломуПривычные к мясному рты.

116

У ней терпение востока,Она выдерживает всё.Бичами строк ее жестокоПоэт, палач и режиссер.

И оттого как снег страница,И ни кровинки нет в снегу.На дыбе тянут, дух струится,Из глыб висков ручьи бегут.

А на завалинках вселеннойВека в прическах всех былых,И нюхают табак священныйИз табакерок зорь и мглы.

И желтый след закатом стынетНа пальцах уходящих дней,И молний клинопись отнынеВыбалтывает тьму ясней.

117

Ветер, ветр, поэтический песНа луну завывает на каменной площади.Вам я, улицы, крылья принес,Вы ж белье фонарей в мутной сини полощете.

Ах, луна распустила свой лен.То земли неизменный в столетиях пудель.Ветер, ветер столетья влюблен,Ни и воде, ни в огне, никогда не забудет.

В роковой фиолетовый час,Рассказав о заре опьяневшему ландышу,Он, в окно золотое стучась,Камень бешеной скуки положит мне на душу.

И в глазастую ночь октября,Вея запахом плоти, и гнили, и сырости,Он зайдет ко мне в гости не зря,Солнце мая в душе моей вырастит.

Верен ветер всегда и, метелью дымяся,У крыльца он последний свой вал.Потому что певец своим огненным мясом,Мясом сердца его годовал.

118

По дереву вселенной синей,Что ветер магнетизма гнетХолодными руками осени, –Я мчусь не белкой – мчусь огнем.

Не след от лапок строфы эти,Колючки строк не коготки.От тренья медленных столетийРешетки вспыхнули тоски.

Позабыл святую проповедь:В травах рая ползай ты.Захотелось мне отпробоватьЗвездных яблок высоты.

Два вечных палача в рубахах тамИз заревого кумача.Восток и Запад. Кроют бархатом,Да рубят со всего плеча…

119

Теперь я знаю, отчегоГарем берез – пожар зеленый,Когда мелькает каждый ствол,Руками ветра опаленный.

В зеленый час не оттого лиЗвездами вздрагивает глубь,Что царь-завод ее изволитНасиловать лесами труб.

А дрожь поэта ледяная,Когда он женщина на мигИ слов зачатье чует… Знаю,Не ты – кричала ночь: возьми.

120

Медом месяца стоялымЛьет затишье во всю мочь.Кто один под одеялом,Не дыши ты в эту ночь.

Жил безумец Пирауи,Был он властно обнажен,Властно пил он поцелуиНа волнах душистых жен.

Он в пустыню с ними съездил,Где синеть боится Нил.Там запястьями созвездийОн Изиду задушил.

121

Планету пенную качает,И якорь лунный в синеву.И льются стаи звездных чаекИ бурю сумрака зовут.

Уйти нельзя от качки лютой,Волна от сумрака пьяна.И пену льет на дно каютыОкошко круглое – луна.

Опять она, опять такая жПшеничная, гримаса та ж.Влюбленно плечи облекаешьТы, облак – легкий трикотаж.

Заря, что парус старой шхуны,И холст холодный пожелтел.И рвет с утесов якорь лунный,И облака утесы те.

122

Не мудрено певцу пророчить.С времен царей заведеноСидеть на черных плитах ночиИ пить грядущее вино.

Веселье будет, говорю вам,Взойдет в столетьях белый мед.Яйцо рассвета желтым клювомЦыпленок солнца проклюет.

Как сон, забудут черноземыСохи широкие ножи.К мирам-соседям подойдем мы,Табак земной чтоб предложить.

Сойдет звезда сырая на ночьК цветку сырому на кровать.И, как Макбет, Иван ИванычВесь мир не будет проклинать.

Вот будет праздник миру дан-то!.И, не суля мирам беду,Поэты, помрачнее Данта,На фарсы живо перейдут.

123

Дней скрипучих обозНа закатах буланых.Ночи волос обросСнеговыми иглами.

Человечества кладьСинь копает степную,Где кострам лишь пылать,Где курганы тоскуют.

Снится возчикам сон,В даль закатную тянет.Месяц был колесом,Полумесяц на сани.

Лишь бы тронуть рукойГоризонт, как резину.Но ни тот, ни другой,Каждый снова раздвинут.

И плетутся векаПо пути – бездорожью…А в созвездьях тоскаЖуравлиною дрожью.

124

Зори – груды кирпичей,Луны – черпаки с известкой.Меж бревен суток остов чейСтеной просвечивает звездной?

Строф неровных чертежиМглою вскармливают синей.Душа какая в них дрожит,Какие путаются линии?..

Эго к бедрам красоты,Позабыв веков увечья,Закатом пола золотымНесется башня человечья.

125

В Америке из пота – крепкий ром,Из крови – слиток, золотая пасха…Уитмен трактором, а не перомТам прерии бумажные вспахал.

Не любят фермеры и королиЕвропы исхудалой и горбатой,Где дохнут с голоду Христос и Лир,А в Генуе убийца Гайаваты.

Для Азии, толстушки хоть куда,Они цилиндров черные колонны…Ощупывают горы поезда,До нефти прет бурав неугомонный.

126