Эмиль Верхарн: Стихотворения, Зори. Морис Метерлинк: Пьесы - Морис Метерлинк Страница 26

Упали в кладези чудес.

И всё вокруг, как полые могилы,

Дотла расхищено, осквернено вконец,

И жалуется все, как брошенный мертвец,

Под вереском сырым рыдающий уныло.

Увы! Все кончено! Равнина умерла!

Зияют мертвых ферм раскрытые ворота.

Увы! Равнины нет: предсмертною икотой

В последний раз хрипят церквей колокола.

Душа города

Перевод М. Волошина

Во мгле потонули крыши;

Колокольни и шпили скрыты

В дымчато-красных утрах,

Где бродят сигнальные светы.

По длинной дуге виадука

Вдоль тусклых и мрачных улиц

Грохочет усталый поезд.

Вдали за домами в порте

Глухо трубит пароход.

По улицам душным и скучным,

По набережным, по мостам

Сквозь синий сумрак осенний

Проходят тени и тени —

Толпы живущих там.

Воздух дышит нефтью и серой,

Солнце встает раскаленным шаром,

Дух внезапно застигнут

Невозможным и странным.

Ревность к добру иль клубок преступлений, —

Что там мятется средь этих строений,

Там, где над крышами черных кварталов

Тянутся ввысь на последней мете

Башни пилонов, колонны порталов,

Жизнь уводящих к огромной мечте?

О, века и века над ним,

Что так славен прошлым своим, —

Пламенеющим городом, полным,

Как и в этот утренний час, призраков!

О, века и века над ним

С их огромной преступною жизнью,

Бьющей — о, сколько лет! —

В каждое зданье, в каждый камень

Прибоем безумных желаний и гневов кровавых!

Сперва — вблизи двух-трех лачуг — священник-пастырь!

Приют для всех — собор, и сквозь узор оконниц

Сочится свет церковных догм к сознаньям темным.

Стена, дворец и монастырь, зубцы на башнях,

И папский крест, которым мир овладевает.

Монах, аббат, король, барон, рабы, крестьяне,

Каменья митр, узорный шлем, камзол и ряса.

Борьба страстей: за честь герба, за честь хоругви;

Борьба держав… и короли неполновесный

Чекан монет хотят прикрыть гербами лилий,

Куют ударами меча свои законы

И суд вершат на площадях, слепой и краткий.

Потом рождается — как медленно! — гражданство:

Те силы, что хотят из права прорасти,

Народа когти против челюстей правителей…

И яростные морды в тени, в подпольях завыванье,

Бог весть к какому идолу, сокрытому в туманах,

Набаты плавят в вечерах неведомые ярости;

Слова освобожденья и надежды — в атмосфере,

Насыщенной кипеньем мятежей;

Страницы книг, внезапно просветленных,

Жгут чувством истины, как Библии когда-то;

Герои светлые, как золотой ковчег, откуда

Выходят совершенья вооруженными и крепкими;

Надежда безумная во всех сердцах

Сквозь эшафоты, казни и пожары,

И головы в руках у палачей…

Городу — тысяча лет —

Терпкому долгому городу…

Не устает он противиться Страстному натиску дней,

Тайным подкопам народов.

Сердце его — океан, нервы его — ураган!

Сколько стянула узлов эта упорная воля!

В счастье сбиратель земель,

Сломленный — ужас вселенной, —

Всюду в победах своих и разгромах Он остается гигантом.

Гудит его голос, имя сверкает,

Светы его среди ночи пылают

Заревом медным до самого звездного свода,

О, века и века над ним!

В эти мрачные утра душа его

Дышит в каждой частице тумана

И разодранных туч:

Душа огромная, смутная, подобная этим соборам,

Стушеванным дымною мглою;

Душа, что скрывается в каждой из этих теней,

Спешащих по улицам мрачных кварталов;

Душа его, сжатая спазмами, грозная,

Душа, в которой прошедшее чертит

Сквозь настоящее смутные лики наступающих дней,

Мир лихорадочный, мир буйного порыва,

С дыханием прерывистым и тяжким,

Стремящийся к каким-то смутным далям;

Но мир, которому обещаны законы

Прекрасные и кроткие, — они

Ему неведомы, и он добудет их

Когда-нибудь из глубины туманов.

Угрюмый мир, трагический и бледный,

Кладущий жизнь и дух в один порыв,

И день, и ночь, и каждый миг несущий

Всё — к бесконечности!

О, века и века над ним, городом буйным!

Старая вера прошла, новая вера куется,

Она дымится в мозгах, она дымится в поте

Гордых работою рук, гордых усильем сознаний.

Глухо клокочет она, подступая к самому горлу

Тех, кто несет в груди уголь желанья

Громко крикнуть ее, с рыданьями кинуть в небо.

Отовсюду идут к нему —

От полей, от дальних селений,

Идут испокон веков, из незапамятных далей

Нити вечных дорог —

Свидетели вечных стремлений:

Этот живой поток —

Сердца его биенье.

Мечта, мечта! Она превыше дымов

Отравленных вознесена,

И даже в дни сомненья и уныний

Она царит над заревом ночей,

Подобно купине, пылающей звездами

И черными коронами…

Но что до язв? То было и прошло…

Что до котлов, где ныне бродит зло? —

Коль некогда сквозь недра туч багровых,

В лучах изваянный, сойдет иной Христос

И выведет людей из злой юдоли слез,

Крестя огнем созвездий новых!

Порт

Перевод Г. Шенгели

Все к городу стремятся океаны!

Огромный порт его — зловещий лес крестов:

Скрещенье рей и мачт на фоне облаков.

Его огромный порт сквозь дым и мглу маячит,

Где солнца красный глаз струями сажи плачет.

Его огромный порт весь полон кораблей,

Дымящих в темноте незримо для людей.

Его огромный порт весь мускулист от рук,

Затерянных в сети причалов и канатов.

Его огромный порт гудит весь от раскатов

Цепей и молотов, стальной кующих звук.

Все к городу стремятся океаны!