Театр одного поэта. Пьесы, поэмы - Даниэль Мусеевич Клугер Страница 16

РАКЕЛЬ.

Почему же? Я вполне могу его описать.

ОСКАР.

Давайте попробуем. (Кладет фотографию на стол, лицом вниз). Лицо широкое, узкое?

РАКЕЛЬ.

М-м-м... Среднее. Не широкое и не узкое. Обычное.

ОСКАР.

Хорошо. Глаза расставлены широко? Или посажены близко к переносице?

РАКЕЛЬ.

М-м-м... Трудно сказать. Мне кажется... в общем, средне. И не так, и не так.

ОСКАР.

Очень хорошо. Подбородок — узкий или широкий?

РАКЕЛЬ (раздраженно).

Хватит. Я поняла. Вы меня убедили. Действительно, странный тип. Неуловимый. Неузнаваемый.

ОСКАР.

Поэтому мне нужны дополнительные сведения. Фотография фотографией, но хотелось бы знать кое-что еще. Например, возраст, имя, под которым он известен вам. Род занятий — хотя бы, в прошлом (берет новую папку, ручку). Вам что-нибудь о нем известно?

РАКЕЛЬ.

Возраст — ориентировочно, семьдесят. Может быть, семьдесят пять. Но не больше. Имя... Настоящего имени я не знаю, у него их было немало. Лет пятнадцать назад он был известен как Александер Йоханнес Брюстштюк, уроженец немецкого города Шварцмеерштадт. Сегодня он, возможно, носит имя Алехандро Жуанну Ломбо, родившийся в Маре-Негро эль-Сидаде — несмотря на звучное название, это крохотная, ныне заброшенная деревушка у нас на юге.

ОСКАР (записывает).

Брюстштюк... Ломбо... Сидаде... Интересно, очень интересно. Что-нибудь еще? Какие-нибудь особые приметы? Может быть, манера говорить?

РАКЕЛЬ.

Нет, больше никаких особых примет. Хотя, постойте! Да, у него большие математические способности. Например, он в уме производит довольно сложные вычисления. Поразительно сложные, и он их совершает почти мгновенно.

ОСКАР.

Вы были тому свидетелем?

РАКЕЛЬ.

Нет, мне рассказывали. Я лично с ним незнакома. Так сложилось.

ОСКАР.

Откуда же вы знаете о математических способностях? (Встает, решительно). Донья Ракель ду Каштру! Либо вы мне рассказываете всё, либо я буду вынужден отказаться от вашего дела. Во-первых, что это за человек и почему вы его разыскиваете? С какой целью? Во-вторых, чего вы ждете от меня? Адрес, встречу, содействие в аресте? Что я должен для вас сделать? Ну же, как говорил Гюи де Мопассан, ближе к телу, донья Ракель. (Озадаченно). Или это сказал Оноре де Бальзак? Неважно. Кто-то из французов. Слушаю вас, сеньора!

РАКЕЛЬ.

Ну, хорошо. Но я надеюсь на вашу деликатность, сеньор сыщик!

ОСКАР.

Деликатность мы гарантируем. Если хотите, я даже выдам вам нотариально заверенную расписку: «Гарантирую донье Ракель ду Каштру деликатность во всех вопросах расследования. Частный детектив Оскар Бандерас». Подпись, печать, число. Действительно до Страшного Суда, до тех пор, пока архангел Гавриил не протрубит в свой рог (вручает Ракель воображаемую расписку). Вы мне верите, надеюсь?

РАКЕЛЬ.

Верю, разумеется, верю. (Смеется, несколько искусственно). Ну, хорошо. Этот человек — мой настоящий отец. Возлюбленный моей матери. Он бросил мамочку, когда та была беременна мною. (Вынимает из сумки платок, прикладывает его к глазам).

Перед смертью она взяла с меня слово, что я отыщу его. Она называла его Сашá . Это она вручила мне его портрет (указывает на фотографию, лежащую на столе).

ОСКАР.

Сашá . Понятно. А когда ваша матушка покинула сей мир?

РАКЕЛЬ.

В прошлом году. (Всхлипывает). Простите, сеньор Бандерас.

Я всё еще не могу прийти в себя.

ОСКАР (сочувственно).

Конечно-конечно, не стесняйтесь! Потеря за потерей. Сначала мать, потом муж. Примите мои соболезнования, донья Ракель. Можете поплакать совершенно свободно. Мне ли не знать, как искренни женские слезы!

РАКЕЛЬ (прячет платок).

Я поклялась найти его, этого матушкиного Саша. И вот — друзья мне порекомендовали обратиться к вам. В ваше агентство. Надеюсь, теперь понятно, почему я прошу соблюдать особую деликатность. Мне бы не хотелось бросить тень на доброе имя моей матери. Она ведь в то время уже была замужем за сеньором Жуаном...

ОСКАР (подхватывает)

...Тенорио. Или Маранья. Чудно-чудно. Дон Жуан Тенорио, я знал его, Горацио... то есть, Лепорелло. О да, я знал его, дружище Лепорелло! Когда Статуя Командора за ним, все-таки, пришла, я очень переживал — ведь я сам позвал его. На кладбище. Этот каменный каннибал, это каменное чудовище, это пожатье тяжкое каменной десницы. Боже мой, как давно это было!

Ракель вскакивает.

РАКЕЛЬ (гневно).

Прекратите издеваться! Что вы себе позволяете?! Фигляр!

ОСКАР (устало).

Успокойтесь, донья Ракель. У меня такой характер. Я себе всегда всё позволяю. Особенно, когда речь идет о заказе вроде вашего. Скажите, сеньора, ваша матушка что — работала в полиции?

РАКЕЛЬ (удивленно).

С чего вы взяли? Моя мать вообще не работала. Ее муж...

ОСКАР (также).

Да-да, дон Жуан, родовитый гранд. Поместья и плантации. Доходы и слуги. Скажите, сеньора, зачем же она, в таком случае, снабдила вас фотографией из полицейского досье? (Показывает Ракель фотографию).

Ах, донья Ракель, донья Ракель, что же вы, в самом деле. Вы даже не представляете себе, сколько через мои руки прошло вот таких фотографий. И карточек к ним с отпечатками пальцев. И подробных списков особых примет.

Ракель медленно садится на стул и так же медленно опускает руку в сумочку.

(Замечая ее жест). А вот это лишнее, сеньора. Я понимаю ваше желание завершить наш разговор свинцовой точкой, но, поверьте, я это смогу сделать быстрее. У меня больше опыта и лучше реакция. Но даже если я ошибусь и промахнусь, если вы уложите меня быстрее, не целясь, прямо в лоб, — дело, которое вам поручили, останется не исполненным. И вам довольно трудно будет объясняться с теми, кто вас сюда прислал, что именно вам помешало.

Ракель вынимает руку из сумочки.

При том, что принять смерть от вашей руки, на указательном пальце которой остался надолго след от скобы пистолета, возможно, не худший вариант ухода из этого мира. Для такого беспутного малого, каким был и каким остался я.

Ракель поспешно протирает указательный палец правой руки носовым платком.

Нет, это не стирается. Рекомендую носить перчатки. Или воспользоваться театральным кремом. Впрочем, в данном случае это уже неважно. Я берусь за ваше дело, сеньора. Можете не волноваться и о моей деликатности. А когда будете связываться с Харелем, передайте от меня привет и моё восхищение его новыми агентами. Во всяком случае, их неотразимостью.

РАКЕЛЬ (возмущенно).

Какого еще Хареля? Не знаю такого.

ОСКАР (с искренним изумлением).

Как, вы не знаете Хареля? Исера Хареля, начальника израильской разведки «Мосад» ? Боже, куда катится мир... Быть сотрудницей самой эффективной разведслужбы в мире — и не