1812: Новые факты наполеоновских войн и разгром Наполеона в России - Николай Федорович Шахмагонов Страница 38

Один из них был обширнее и красивее другого. Он определён был для двух императоров; меньший – для их свит… На одном из фронтонов большого видно было с нашей стороны огромное «А»; на другом фронтоне, со стороны Тильзита, такой же величины литера «N», искусно выписанные зелёною краскою.

Две больших, но обыкновенных барки с гребцами приготовлены были на обеих сторонах реки для поднятия обоих монархов с их свитами и доставления их к павильонам…

Обе барки причалили к павильону почти одновременно, однако барка Наполеона немного прежде, так что ему достало несколько секунд, чтобы соскочить с неё, пройти скорыми шагами через павильон и принять Императора нашего при самом сходе с барки; тогда они рядом вошли в павильон».

Во время переговоров Александр, видимо, обиженный отказом в кредите и начинавший понимать суть английской дипломатии, твёрдо заявил: «Я ненавижу англичан не менее вас и готов вас поддержать во всем, что вы предпримете против них».

Наполеон ответил: «Если так, то всё может быть уложено и мир упрочен!»

Возникает вопрос: для чего же были нужны такие жуткие кровопролития? Для чего нужны были Аустерлиц, Пултуск, Прейсиш-Эйлау и Фридланд? Оба монарха играли жизнями своих солдат так, как будто они были не живыми людьми, а шахматными фигурами.

Стало в этом плане бессмысленным и убийство Императора Павла Первого. Александр, устранив отца, собиравшегося выступать в союзе с Францией против Англии, ценой нескольких военных кампаний и грандиозных потерь пришёл к тому же, к чему и Павел I. Но если при Павле Петровиче Наполеон, видя силу русской армии, побившей всех его генералов и маршалов, которым довелось встретиться с ней на поле брани, был искренним в желании этого союза, то теперь, несколько раз побив самого Александра через его подручного Беннигсена, вполне мог держать камень за пазухой. Да и не слишком доверял он Александру.

Во время переговоров уже достаточно искушенный в дипломатических коварствах Наполеон имел искуснейшего наставника Талейрана. Александр же был один, ибо все помощники его мало чего стоили. Не было рядом с ним в Тильзите ни дипломатов опытных, ни полководцев стоящих. Но зато были люди, малоизвестные в истории, но весьма искушённые в делах разведки. Именно в Тильзите они завербовали Талейрана… Впрочем, об этом подробнее в последующих главах.

Как когда-то Александр пытался заслужить славу полководца, но оказался битым и непригодным даже для присутствия на поле брани, так теперь пробовал себя на дипломатическом поприще. Но Наполеон легко обводил его вокруг пальца. Многие словесные обещания и предложения французского императора, привлекательные для Александра, затем так и не попали в текст договора.

В словаре Брокгауза и Эфрона так характеризуется подписанный в Тильзите договор: «Александр стал союзником Наполеона, принял от него Белостокскую область из бывших владений Пруссии, обязался присоединиться к континентальной системе; два новых союзника обязались действовать сообща; Наполеон указал Александру на необходимость для России достичь естественных границ – реки Торнео на севере, Немана или даже Вислы на западе и Дуная или Балкан на юге. Особенно тяжёлое впечатление было произведено присоединением Белостокской области, отнятой у государя, которому так недавно Александр дал клятву в верности».

В Тильзите произошёл один весьма знаменательный случай. Во время переговоров, которые, как известно, тянулись продолжительное время, Император Александр представил прусскому королю, в то время своему союзнику, храбрейших донцов – братьев Иловайских, представителей целой династии защитников Отечества. Указывая на бравых воинов, Император сказал: «Вот как служат у меня донцы. Семь сыновей у отца, и все они здесь, налицо».

И действительно, ко времени наполеоновских войск род Иловайских значительно разросся, и только в одной кампании 1807 года в армии находилось семь родных братьев. У многих из них главные подвиги были еще впереди, и мы ещё встретимся с ними на последующих страницах книги.

А вот Иловайский Павел Дмитриевич (второй) отличился ещё во время турецких войн. 18 марта 1792 года он был награжден орденом «За храбрые и мужественные подвиги, оказанные при Мачине в 1791 году». Позднее, будучи уже генерал-майором войска Донского, он был отмечен 8 января 1810 года орденом Святого Георгия 3-й степени «в воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении против турецких войск при Рассевате».

26 августа 1810 года при Батине, близ Рущука, он был ранен в плечо, причем пуля осталась у него в лопатке, и её никак не могли извлечь. На другой день после сражения он был перенесён в лагерь под Рущуком, а затем перевезён в город Бухарест, где через месяц скончался. Там он был и погребён. На смерть храброго казака была сложена казаками песня.

Мы отклонились от темы, чтобы рассказать о подвигах одного из Иловайских, поскольку он сложил голову ещё до начала Отечественной войны 1812 года, но своими действиями способствовал успеху Кутузова при Слободзее. Остальным его братьям довелось скрестить свои сабли с французскими захватками, а потому о них пойдёт речь в соответствующих главах.

Известна старая истина – когда пушек становится слишком много, они сами начинают стрелять. К началу 1812 года войск у Наполеона стало слишком много. С их помощью он покорил Европу, и побеждённые им государи, потерявшие честь и презревшие совесть, льстиво повинуясь тирану, готовы были идти вместе с ним на Россию, недавнюю свою заступницу и защитницу.

Не сразу решился Наполеон на этот поход. Здраво оценивая могущество России, он сначала искал мира и союза с ней. В своё время ему удалось склонить к союзу Павла Первого, но русского Государя тут же убили царедворцы, служившие более Англии, нежели России. С Александром договориться было сложнее, поскольку он долгое время ухитрялся сидеть как бы на двух стульях, постоянно «срываясь с крючка» и «заигрывая» с Англией, хотя для России насквозь лживый и коварный «туманный Альбион» вряд ли был полезнее даже столь агрессивной Франции.

Бестолковой и неуклюжей была внешняя политика правительства Александра. Словно в зеркале отражался в ней неустойчивый характер Императора. Недаром шведский посол в Петербурге граф Лагербильке сказал о нем: «Фальшив, как пена морская».

Автор этих строк вовсе не относится к почитателям Наполеона, которых, увы, развелось у нас предостаточно. Но справедливости ради надо сказать, что не Наполеон, а именно Александр был виновником постоянных столкновений между Россией и Францией. Именно Александр постоянно находил повод, чтобы заставить русских и французских солдат проливать кровь на ратных полях. И за что? То за обиженного Наполеоном сардинского короля, то за возлюбленную