Россия и локальные войны. 1991–2023 - Димитрий Олегович Чураков Страница 17

также части Мартунского и Мардакертского районов находятся под контролем азербайджанской стороны. Общая площадь территории, оккупированной азербайджанцами, составляет 750 квадратных километров, или около 14,85 % от общей площади НКР. Кроме того, стороны взяли под контроль небольшие анклавы, расположенные в глубине их территории. Местное население покинуло эти территории, превратившись в беженцев.

Грузия стала еще одной зоной бедствия на постсоветском пространстве. Будучи одной из привилегированных республик в СССР – как при Сталине, так и после него, – Грузия отличалась относительно высоким уровнем жизни. Но в то же время высокий уровень в республике поддерживался не за счет ее вклада во всесоюзную копилку, а, наоборот, благодаря обильным субсидиям. Грузинская экономика, как и экономика СССР в целом, совершила огромный скачок за годы советской власти, но она была почти полностью сосредоточена на СССР. Внутренняя ориентация была характерна также для таких сегментов грузинской экономики, как туризм. Даже теневая экономика, и та кормилась за счет удовлетворения потребностей советских граждан, а не работала на экспорт, что в принципе понятно. Несмотря на все предоставленные республике преференции и высокий уровень жизни, в ней постепенно назревали различные противоречия. Их резкое обострение приходится на годы «горбачевской перестройки».

Фактически к концу 1980‑х годов Грузия превращалась в сплошную зону конфликта, в которой объединилось сразу несколько горячих точек. В ГССР, как и в Азербайджане, существовала межнациональная напряженность. Но если в АЗССР серьезный вооруженный конфликт разгорелся только вокруг одной автономии – Нагорного Карабаха, то в Грузии все три автономии оказались проблематичными для Тбилиси. Абхазию и Южную Осетию населяли национальные меньшинства, которые даже в царскую эпоху воспринимались грузинской элитой как люди второго сорта. Это отношение мало изменилось с течением времени.

Особенно в сложной, неоднозначной ситуации оказались осетины. Еще в 1843 году, а затем и в СССР, они были разделены между РСФСР и ГССР. На протяжении почти полутора веков фактически проводилась политика искусственного создания двух этнических групп вместо одной. В советское время эта практика в корне противоречила принципам создания СССР и политике, проводимой по отношению к другим народам. В большинстве случаев эта политика, наоборот, была направлена на их «консолидацию» и стирание внутренних противоречий между отдельными этническими компонентами. Таким образом, третья грузинская автономия – Аджария – была населена самобытной этнической группой, исповедующей ислам. Соответственно, аджарцев культурно больше привлекал Стамбул, чем Москва или Тбилиси, но в социалистической Грузии аджарцам отказывали в национальной специфике. Аджарцы последовательно объявлялись этнической группой грузинского народа. Таким образом, Аджария является единственной автономией для СССР, основанной не на национальном, а на религиозном принципе. Но в условиях распада СССР аджарцы вспомнили о своих исторических корнях, что привело к росту напряженности в отношениях с Тбилиси.

Тбилисское руководство понимало необходимость решения национального вопроса, но подходило к нему по-своему. Даже в советское время республика проводила политику «грузинизации» населения автономных областей. Часть местного населения была вынуждена зарегистрироваться в качестве грузин, в то время как другая часть была вытеснена в другие союзные республики. Этнические грузины переехали в автономию, изменив в них национальный баланс. В советский период Тбилиси также осуществлял такие меры в автономных регионах в отношении национальных меньшинств, которые на юридическом языке можно охарактеризовать как уголовные. Они могут включать, например, запрет представителям национальных меньшинств обучать своих детей на их родном языке[21]. В результате процент негрузинского элемента в автономных областях ГССР постепенно снижался, но это только усугубляло ситуацию, поскольку национальные меньшинства получали дополнительные основания для ощущения своего невыгодного и подчиненного положения.

Политика Москвы и Тбилиси по укреплению национальной сплоченности грузинского общества за счет национальных меньшинств после распада СССР ляжет в основу такого явления, как «империализм малых народов». Этот термин на постсоветском пространстве означал политику в некоторых бывших советских республиках, направленную на подавление национальных меньшинств и лишение их права создавать свои собственные, отдельные и независимые государства. Сущность этого явления наиболее ярко проявилась в бывшей Грузинской ССР по отношению к ее бывшим автономиям.

Помимо межэтнических конфликтов, в Грузии всегда существовали и другие противоречия. Противоречия внутри самого грузинского общества, грузинской этнической группы. Это было вызвано его историей, в том числе историей последних 2–3 веков. Среди прочего, противоречия внутри грузинской общины были вызваны историей вхождения Грузии в единое пространство Российской империи. Можно сказать, что так же, как и процесс формирования таджикской нации, процесс формирования грузинской нации был далек от завершения. Термин «грузины» означал не только аджарцев с яркой этнической идентичностью, но и этнические общины и группы, этнические особенности которых, возможно, не были так четко проявлены, например, лазги, мингрелы, сваны, имерети, кахети и другие. В условиях единой империи и СССР эти этнические группы могли постепенно сливаться в одну, но в кризисных ситуациях, таких как в 1917 году или в «перестройку», этническая специфика этих общин грозила вызвать конфронтацию и противостояние.

Наконец, в Грузинской ССР существовали группы и кланы, подпитываемые положением, которое республика занимала в едином государстве. Номенклатура республиканской партии и теневая экономическая преступность, получившие возможности для легализации при Горбачеве, оказались в наиболее выгодном положении. В условиях перестройки к ним добавилась и быстро набрала вес в грузинском обществе группа, костями которой стали бывшие местные националисты и диссиденты, борцы против коммунистического режима.

Такая сложная общественно-политическая ситуация в республике не могла не сказаться на ее развитии и привела к серии острых вооруженных конфликтов, которые, как и в других бывших советских республиках, начались еще до выхода Грузии из состава СССР. Среди них, а также среди самых кровопролитных вооруженных конфликтов во всем СССР времен Горбачева – события 9 апреля 1989 года. Это был поворотный момент не только для страны в целом, но и для самой Грузии. На волне антисоветских настроений после апрельских событий в Тбилиси особую популярность среди населения приобрели национальные диссиденты. Партийная бюрократия и местная мафия не смогли ничего противопоставить лидерам радикального уличного протеста.

И партийная демократия, и грузинская организованная преступность были заинтересованы в разрушении СССР. Но они привыкли действовать в тени, используя коварные методы интриг и подкупа. Поэтому в условиях необходимости отстаивать свою позицию в открытых дебатах на площадях обе эти силы оказались неэффективными. Для вчерашних диссидентов, напротив, протестующие массы были их родной стихией. Именно к таким революционным действиям шли многие националистические лидеры всю свою предыдущую жизнь. Из-за этого именно националисты победили на парламентских и президентских выборах в Грузии. Звиад Гамсахурдия, один из лидеров протестов 1989 года, стал первым демократически избранным президентом республики, набрав 86,52 % голосов.

Таким образом, сложились стороны и необходимые условия для