Очерки Персидской казачьей бригады (1878-1895): по русским источникам - Олег Александрович Гоков Страница 17

составил «местный сброд, нуждающийся в пропитании», и был отчасти прав[263]. Однако, нам представляется, что его оценка в данном случае должна быть скорректирована отрицательным отношением кадрового офицера к наемничеству. Наемный характер состава ПКБ он постоянно подчеркивал в своей работе, делая при этом негативный акцент и забывая (или не зная), что не вся бригада набиралась по найму. Практика же показала, что именно второй полк «наемников» – «Буми» («Туземный»), как его стали называть, – первоначально считавшийся вспомогательным, оказался наиболее податлив обучению и дисциплине. «В казачьей бригаде, формированной нашими офицерами, один полк был набран вербовочно из персиан Ирака, – писал в 1883 г. военный аналитик А.М. Колюбакин. – Волонтёры чрезвычайно скоро усвоили все качества хороших кавалеристов, подчинились дисциплине и превзошли мухаджиров, которыми был укомплектован другой полк бригады»[264]. Именно на этот полк вынужден был ориентироваться А. И. Домонтович в своей работе в дальнейшем. Характерно, что наиболее способные из офицеров, которые впоследствии служили при русских инструкторах, были выходцами из «Буми» (например, армянин Мартирос (Мартирос-хан) – переводчик бригады и начальник штаба[265]). Именно на выходцев из второго полка стал опираться А. И. Домонтович для управления бригадой, противопоставляя их мухаджирам. Одним из наиболее известных случаев такого рода было производство Керим-хана. «Военный министр, Наибе-Султа-не (третий сын Насреддин-шаха, Камран-мирза Наиб ос-Солтане сменил Хусайн-хана на посту военного министра в 1881 г.[266]– О. Г.), – описывал это событие Мисль-Рустем, – по просьбе русского полковника Д. даже произвёл одного курда, Керим-хана, в “сарханги”, т. е. полковники, из водоносов, прослужившего нижним чином два года, несмотря на то, что, будучи затем совершенно безграмотным, этот курд в два года был уже генералом»[267]. Возвышение Керим-хана действительно было быстрым по меркам европейского военного. «В 1878 г. он поступил простым всадником в полк, потом, по протекции русского полковника Д., в 1880 году командовал полком. В 1882 году он был генералом»[268]. В другом месте, правда, есаул Меняев несколько изменил хронологию событий, относя поступление Керим-хана в бригаду к 1879 г., производство в офицеры к 1881 г., в полковники к 1882 г., а в генералы – к 1883 г.[269] Скорее всего, вторая датировка является точной, так как в 1878 г. ПКБ не существовало. Меняев с явным неодобрением и недовольством писал о производстве Керим-хана. Судя по постоянным упоминаниям в тексте его воспоминаний, есаул вообще негативно относился к политике А. И. Домонтовича производить в офицеры людей по иранским правилам, т. е. без специальной подготовки, да еще и незнатных. Неприязнь же Меняева непосредственно к Керим-хану объяснялась, видимо, тем, что тот повздорил со следующим командиром ПКБ и был им изгнан из бригады[270], а также исключительно быстрым его возвышением. Тем не менее в случае Керим-хана правильнее видеть политику первого Заведующего, которой есаул не понял или понял превратно. А. И. Домонтович стремился в специфических условиях персидской армии (частью которой со всеми ее недостатками и достоинствами была ПКБ) найти опору в преданных ему людях, чтобы противостоять влиянию мухаджиров на дела бригады.

Уже к концу первого года существования 2-й полк был полностью укомплектован офицерским составом первоначально из мухаджиров[271]. Именно поэтому А. И. Домонтович стал выдвигать на офицерские чины и должности выходцев из других племен и категорий населения, служивших в ПКБ. О личных качествах Керим-хана известно немного[272], но, видимо, полковник неспроста выделил его среди других «казаков», в 1881 г. добился производства в офицеры и назначил формальным командиром второго полка. К тому же выбирать на тот момент А. И. Домонтовичу не приходилось: в его распоряжении было не так уж много (если вообще были) грамотных «казаков», которые не кичились бы своим происхождением, чином, богатством, положением и подчинялись бы всецело воинской дисциплине по образцу российской армии. Что до Керим-хана, то он уже 2 года служил в ПКБ до производства и имел определенное представление о службе, которого большинство добровольцев были лишены. К тому же он стал креатурой А. И. Домонтовича, на которую полковник мог положиться.

Таким образом, к 1880 г. ПКБ была сформирована[273]. Персы называли бригаду «казак-хане», что в переводе означало «казачий дом»[274]. Состояла она из двух полков – «Мухаджирского» (1-го) и «Буми» (2-го). 1-й полк считался старшим. На вооружении персидских «казаков» находились казачьи винтовки системы Бердана № 2, которые в количестве 600 штук были подарены в 1879 г. российским правительством[275]. Внешний вид «казаков» был максимально приближен к таковому у российских. Они носили форму кавказских казаков. 1-й полк был одет в обмундирование Кубанского казачьего войска с красными бешметами и верхами у папах. 2-й полк носил форму Терского казачьего войска с голубыми бешметами и верхами папах. На погонах «казаков» были вышиты «инициалы» полка, к которому они принадлежали[276]. Кроме того, при бригаде «с самого её основания, был учреждён также особый взвод “garde” (т. е. гвардейский), как называли его персы»[277]. Гвардейский полуэскадрон из лучших нижних чинов двух полков был сформирован в 1881 г.[278] Он был экипирован в форму российского Лейб-гвардии казачьего полка. В торжественных случаях его солдаты и офицеры носили красные мундиры, а в быту – синие, обшитые галунами, и черкески. Посажен он был на серых жеребцов[279]. Вопреки расхожему убеждению[280], бригада не была ни личным конвоем, ни гвардией шаха. И при Насреддин-шахе, и при наследовавшем ему Мозаффарэддин-шахе «гвардией» были гулямы[281]. Они же долгое время являлись и регулярной кавалерией в традиционно-общественном понимании. Кроме того, мазендеранский фоудж «Савадкух» служил личной дворцовой охраной Насреддин-шаха, занимая «постоянно внутренний дворцовый караул при шахе, в Тегеране и окрестных летних резиденциях, когда шах находится в них»[282]. Личным конвоем, охранявшим персидского правителя, были представители из племени каджар, сопровождавшие правителя Персии во всех передвижениях по стране[283]. Н.К. Тер-Оганов утверждал, что ПКБ являлась «совершенно самостоятельной воинской частью»[284]. Однако этот вывод нуждается в уточнении. ПКБ вплоть до начала XX в. была привилегированным соединением персидской армии, статус которого определялся тем, что командовали им русские офицеры.

Тем не менее, как констатировалось в «Докладе по вопросам, касающимся современного положения ПКБ», составленном в октябре 1907 г., на первых порах своего существования бригада являлась «обыкновенной, лишь лучше обученной» частью иранской армии[285], на которую распространялись все ее правила и принципы.

Бригада стала вторым регулярным кавалерийским подразделением персидской армии, а с точки зрения европейской военной школы – первым и на долгое время единственным[286]. Официально данное воинское соединение именовалось «Казачья его величества шаха бригада»[287].