Служба ширванца 1726–1909 г. Исторический очерк 84-го пехотного Ширванского Его Императорского Величества полка - Андрей Вилович Блинский Страница 11

Положение этого отряда, в виду ожидавшегося поголовного восстания горцов, сделалось опасным, и ему приказано было отступить в Шуру.

17-го ноября Аварский отряд достиг сел. Зыряны, но дальше двигаться не было возможности, так как все ущелья были заняты скопищами горцев.

И вот в течении месяца отряду пришлось выдержать беспримерное в летописях Кавказских войн «зырянское сидение», пока 17-го декабря он не был освобожден отрядом генерала Гурко.

Без запасов провианта, фуража, дров, окруженные плотным кольцом горцев, занявших соседние с селением высоты, наши были отрезаны от всего мира.

Двенадцать нарочных были отправлены в Шуру с донесением, и ни один из них не вернулся; никто не знал, в нашей ли она еще власти.

Был съеден весь рогатый скот – принялись за конину; вышла соль, заменили ее порохом; наконец остались одни сухари, да и тех по фунту в день на человека.

Наступили морозы, а у людей не было полушубков; многие не имели сапог и рубашек; стали заворачиваться в рогожи или в кожи убитых животных. Ютились в землянках, так как все лучшие здания были отведены под больных. Чтобы добыть корм для оставшихся лошадей, приходилось разрывать снег руками и срывать остатки травы. И в таком-то положении приходилось еще днем отбиваться от постоянных нападений горцев Хаджи-Мурата, а по ночам работать по усилению окопов.

Но никому и в голову не приходила мысль о сдаче: дух войска не угасал. Пассек знал это и был уверен, что, когда будет съеден последний сухарь, он с остатками своего отряда сумеет или пробиться сквозь густые толпы горцев, или с честью пасть с оружием в руках.

Что пришлось пережить нашим героям в этот долгий месяц, вам расскажет и безыскусственная солдатская песнь, составленная на этот случай.

Нука, вспомните ребята,

Как стояли в Зырянах,

Как не раз Хаджи-Мурата

Мы пугали на горах.

Бусурманин враг лукавый,

Вздумал с ними пошутить,

Окружили все заставы.

Ну нас голодом морить!

Мы рогатую скотину

Прежде съели, ай люли!

А потом и лошадину

Заварили, запекли.

Вместо соли мы солили

Из патронов порошком,

Сено в трубочках курили.

Распрощались с табачком.

Обносились, оборвались,

С плеч свалилось все долой.

Тогда-то мы хлопот набрались,

Чтоб управиться с зимой.

Мы рогожи подстилали

Вместо бурок и плащей;

Ноги в кожи зашивали

После съеденных коней.

Эх припомните ребята,

Как мы бились в Зырянах.

И Шамиля супостата

Припугнули мы в горах.

Помянем здесь добрым словом рядового нашего полка Тильченко.

Осенью 1843 года, когда Аварский отряд Пассека, с 1-м баталионом нашего полка находился еще в Хунзахе, другой отряд, в котором был и 2-й баталион ширванцев, под начальством полковника Ясинского, находился в укреплении Балаканах.

В ноябре этот отряд был окружен многочисленными скопищами Шамиля и нужно было, во что бы то ни стало доставить известие об этом Пассеку в Хунзах. Много явилось охотников выполнить это трудное поручение; Жребий выпал на сапера Ефина и на рядового нашего полка Тильченко.

Перед отправлением они обмылись и надели чистое белье; так всегда делали кавказские солдаты, готовясь к жаркому бою, или идя на опасное дело: убитых никогда не обмывали и хоронили по большой части в том белье, в каком нх застала смерть. По понятию, распространенному тогда в войсках, убитый сам себя обмывал своею кровью. Помолившись Богу, они оделись в бурки и папахи, захватили ружья и отправились в опасный путь, благословляемые товарищами.

Принимая от Ясинского пакет, они попросили сделать его поменьше: «Не ровен час, как попадешься нехристям, то они и узнают, что там вы изволили написать, а если сделать поменьше, то как-нибудь можно и проглотить; а там ищи в солдатском животе, напутаешься.»

Много раз были они на волос от смерти, много раз приходилось им быть в нескольких шагах от неприятельского часового. В темноте они наткнулись на стадо баранов, и это их чуть не погубило: подойди они близко, собаки сейчас выдали бы их. Но они вовремя заметили и обошли его.

Бог хранил их, и они, благополучно пройдя все 40 верст от Балаканов, доставили пакет Пассеку. Солдаты в Хунзахе сначала относились к ним очень недоверчиво, принимая их за беглых; настоящее назначение их держалось в секрете. Когда им сказали, что это бежавшие из плена, это не улучшило их отношения. «Повесить бы их, а не хлебом кормить, – говорили они, – плохой тот солдат, который попадает в плен; лучше умереть, чем отдаться живым в руки; просто бежали, а теперь и рассказывают, что в плену были».

Пришел дежурный офицер и объявил, что подполковник Пассек по бумагам убедился в их невиновности и что, кроме того, они оказали какую-то важную услугу.

Мигом все изменилось: солдаты бросились к своим новым товарищам, и все, наперерыв, старались их угостить, или оказать им какую-либо услугу. Так крепко сидело тогда в каждом солдате понятие о воинской доблести.

Через два дня они отправились с пакетом обратно к Балаканы.

«Если я буду жив, то узнает об вас батюшка Царь», – такими словами проводил их подполковник Пассек.

Столь же благополучен был и обратный путь. Только в 1½ верстах от укрепления их узнали горцы и стали преследовать. Как на грех, Ефин споткнулся, упал под гору и сильно ударился грудью о камень; не потеряв присутствия духа, он быстро поднялся при помощи Тильченки, и оба пустились бежать; вскоре они наткнулись на наш пикет.

Не описать той радости, какая была при встрече товарищей. Полковник Ясинский наградил обоих от себя деньгами и представил к вполне заслуженной награде.

Заслуга их была действительно велика.

Защита укрепления Низового

Эго сланное дело, доставившее Бибанову бессмертное имя в летописях Кавказской войны, стоит того, чтобы остановиться на нем подробно.

Укрепление Низовое находилось в северном Дагестане, в 3½ верстах от Каспийскаго моря, на равнине под горой, на которой раскинут был город Тарки, увенчанный упраздненной в то время крепостью Бурной. Звучное слово укрепление, в сущности, мало подходит к Низовому.

Это был небольшой продолговатый четырехугольник, с двумя воротами, обведенный неглубоким рвом и небольшим валом с плетнем; около него, для помещения гарнизона, был выстроен обширный форштадт (предместье); он также был окопан рвом и обнесен валом. Самая цитадель