Академический зигзаг. Главное военно-учебное заведение старой России в эпоху войн и революций - Андрей Владиславович Ганин Страница 12

заметны революционные симпатии. Некоторые активно поддержали февральские события. Семь слушателей курсов 27 февраля 1917 года отправились в расположенный в непосредственной близости от академии Таврический дворец, где изъявили желание работать вместе с представителями Государственной думы и поступили в распоряжение полковника Б. А. Энгельгардта (выпускника академии 1903 года), вошедшего в состав Временного комитета Государственной думы. Курсовик И. А. Антипин стал ведать столом учета воинских частей, перешедших на сторону думы. Участвовали в этой работе также курсовики В. И. Боголепов и И. А. Войтына, причем последний даже занимался организацией обороны Варшавского вокзала на случай прибытия правительственных войск под командованием генерала Н. И. Иванова. О настроениях слушателей свидетельствовал курсовик И. Д. Чинтулов в показаниях по делу «Весна» в начале 1930‑х годов:

Когда я в феврале 1917 г. очутился в Петербурге (Петрограде. – А. Г.), в Военной академии, куда я был вызван для продолжения военного образования, и оказался свидетелем Февральской революции, мне не показалось трудным нарушить присягу. Я видел вокруг себя только единомышленников. Академия казалась целиком на стороне восставших. Во всяком случае никто не взялся за оружие, чтобы бороться за царизм. Последующие события в Питере до июня месяца протекали на моих глазах. Множество партий не давало возможности, за делом, приглядеться к ним пристальнее. Шумели больше всех кадеты и большевики. На мой взгляд, события не сулили умиротворения. Большевики грозили разложением и упразднением армии, но было ясно, что им без вооруженной силы не обойтись.

Революционная смута сочеталась со смутой в головах. Преподаватель подполковник А. Ф. Гущин, по воспоминаниям его товарища по учебе в довоенной академии генерала П. Н. Врангеля, в один из первых послереволюционных дней пришел на лекцию с красным бантом и заявил с кафедры: «Маска снята, перед вами офицер-республиканец». Причем накануне, в разгар борьбы за власть на улицах Петрограда, он заявлял в аудитории нечто прямо противоположное: «Дать бы мне десяток надежных броневых автомобилей, и я разогнал бы всю эту сволочь». Позднее Гущин стал председателем исполнительного комитета Совета офицерских депутатов города Петрограда, его окрестностей, Балтийского флота и Отдельного корпуса пограничной стражи. В ноябре 1917 года он отправился из академии в отпуск на юг, примкнул к белым, а после Гражданской войны объявился в Китае, где действовал уже в качестве советского разведчика.

Штабс-капитан Т. Д. Кругликов 20 марта 1917 года подал прошение об отчислении от академии со следующим обоснованием: «Как очевидец и участник великих событий, происшедших в Петрограде с 27 февраля по сей день, могу принести существенную пользу на фронте своим живым словом к войскам». В 1938 году этого очевидца и участника революции расстреляли.

Академия, как и вся армия, приняла революцию. Администрация постаралась продемонстрировать лояльность новым властям. Пригодилось знакомство правителя дел А. И. Андогского с А. И. Гучковым, ставшим военным министром Временного правительства. Преподавателей академии начали привлекать к работе по реформированию армии. Что касается политических взглядов преподавателей и лично Андогского, то, по свидетельству профессора Иностранцева, тот считал необходимым для страны введение диктатуры генерала Л. Г. Корнилова.

Как вспоминал слушатель Я. Я. Смирнов, «нас, слушателей, около 300 кадровых офицеров, как будто замуровали в стенах академии, отделили от окружающего, бушующего мира и заставляли по-старинному изучать важные и нужные дисциплины без всякого учета того, что должна принести революция».

18 марта конференция академии обсудила возможность дополнительного сокращения теоретического курса. Старший класс 1‑й очереди был сокращен с семи месяцев до пяти, причем к 1 июля должны были завершиться как сами занятия, так и экзамены. Фактический же срок обучения сократился еще больше. Правда, сокращать было что – курсы унаследовали от довоенной академии некоторую оторванность от реальной жизни (к примеру, в старшем классе на экзаменах по статистике встречался вопрос о внешней торговле Австро-Венгрии, совершенно неактуальный в военное время).

В академию постепенно стали возвращаться покинувшие ее в 1914 году преподаватели. В результате занятия по тактике вели офицеры с боевым опытом текущей войны. Весной 1917 года ряды преподавателей пополнили офицеры, составившие цвет профессорско-преподавательского состава академии: генерал-майор П. Ф. Рябиков, полковник А. П. Слижиков, подполковники И. И. Смелов, А. Д. Сыромятников и другие. Некоторые совмещали преподавание с занятием ответственных военно-административных постов в Петрограде.

Весной 1917 года академию затронула охватившая всю русскую армию разрушительная лихорадка создания разного рода комитетов. На основании «Положения о ротных, полковых и армейских комитетах и дисциплинарных судах» в академии были образованы полуэскадронный комитет, комитет писарской команды, комитет нештатной рабочей команды и академический комитет (на правах полкового).

В академическом комитете числились 8 человек – по 2 от полуэскадрона, писарской и рабочей команд, а также от общества офицеров. Председателем академического комитета стал прикомандированный к типографии академии ратник Н. А. Гущин (в конце Гражданской войны он, будучи бухгалтером академической типографии, возглавит оппозицию академическому начальству).

Практиковалось направление делегатов в различные советы и комитеты. Так, в мае делегатом курсов на Всероссийский съезд офицерских депутатов армии и флота был избран штабс-капитан К. С. Хитрово, в августе Н. А. Гущин был делегирован от командного комитета в Совет рабочих и солдатских депутатов.

Позднее появились комитеты слушателей: комитет офицеров старшего класса 2‑й очереди (председатель – штабс-капитан А. Л. Симонов) и комитет офицеров подготовительных курсов 3‑й очереди (председатель – подполковник И. М. Витоль).

С 26 апреля по 22 мая 1917 года прошли экзамены, а 23 мая состоялся выпуск 233 офицеров подготовительных курсов 2‑й очереди, которые затем были откомандированы в свои части и штабы. Перед тем как разъехаться по стране, для дальнейшего взаимодействия слушатели создали свой исполнительный комитет во главе с лидером выпуска штабс-капитаном А. Л. Симоновым.

Экзамены старшего класса 1‑й очереди проходили с 5 мая по 7 июня 1917 года, 13 июня состоялся выпуск (84 офицера). Выпускники были причислены к Генеральному штабу 28 июня 1917 года (как выпуск 1916 года) и переведены в него 14 сентября 1917 года.

По завершении учебного процесса, 10 июня, состоялся выпускной банкет в честь Временного правительства и Совета рабочих и солдатских депутов, а также других организаций (Союза казачьих войск, Всероссийского крестьянского съезда) и конференции академии. Профессор М. А. Иностранцев предполагал, что идея проведения банкета была связана с требованием министра-председателя Временного правительства А. Ф. Керенского, чтобы академия «выявила свое политическое лицо». Сам Керенский прибыть не смог. Вместо него на банкете присутствовал начальник Генерального штаба генерал Ю. Д. Романовский, в мероприятии участвовали многие представители петроградской политической сцены: министр почт и телеграфов меньшевик И. Г. Церетели, председатель Временного комитета Государственной думы М. В. Родзянко, председатель