Книга 1. «Мы наш, мы новый мир построим…», 1917–1938 - Андрей Константинович Сорокин Страница 73

сфере государственного управления норм советской Конституции 1918 г. В резолюции съезда «Об укреплении и новых задачах партии» будет записано, что «партийные организации ни в коем случае не должны вмешиваться в повседневную текущую работу хозорганов и обязаны воздерживаться от административных распоряжений в области советской работы вообще… Парторганизации сами разрешают хозяйственные вопросы лишь в тех случаях и в той части, когда эти вопросы действительно требуют принципиального решения партии»[639]. Однако решения партийного съезда останутся лишь на бумаге. Вопрос о разграничении функций партийных и советских органов будет снят с повестки дня Х Всероссийского съезда Советов, прошедшего в декабре 1922 г. и учредившего Союз ССР. В значительной мере это станет результатом не только сложившихся к этому времени с участием самого Ленина политических практик, но и его отхода по причине болезни от активной политической деятельности и возникшей в связи с этим новой конфигурации политической власти.

Набросок статьи И.В. Сталина «О политической стратегии и тактике русских коммунистов»

Июль 1921

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 944. Л. 67]

Прямо противоположные курсу Троцкого идеи формулирует в это же время Сталин. В 1921 г. Сталин осмысливает уже почти сложившуюся практику замещения партийными комитетами советских органов власти в «социалистическом строительстве». «Компартия как своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность», — так в июле 1921 г. он сформулирует для себя эту проблему в наброске плана брошюры «О политической стратегии и тактике русских коммунистов»[640].

Обнародовать эту максиму, которой он станет руководствоваться в своей практической деятельности, Сталин решится, однако, лишь четверть века спустя. Позиция Сталина олицетворяла сложившуюся практику, базировавшуюся на исходной ленинской посылке: необходимости формировать социализм сверху усилиями передового авангарда. Схема управления, предусматривающая формирование властной вертикали, выстроенной вокруг партии, в этом контексте выглядит вполне логичной. Именно она была опробована в ходе Гражданской войны в качестве практической модели управления, доказала свою эффективность, была оформлена в системе органов управления и отложилась в умах большинства представителей нового политического класса. Она не будет однако формально фиксироваться в документах, конституировавших государственность. Уместно предположить, что большевики слишком хорошо запомнили популярность лозунга «За Советы без коммунистов», взятый на вооружение противниками большевиков в ходе Антоновского восстания в Тамбовской губернии и Кронштадтского мятежа в 1921 г., которые во многом принудили большевиков к введению нэпа. Место партии в политической системе будет открыто, но скромно обозначено только в 1936 г. в тексте новой Советской Конституции, разработанной и принятой под руководством Сталина.

Исключительно со Сталиным сложившаяся партийно-государственная модель управления будет увязана значительно позднее, прежде всего стараниями его главного антагониста Троцкого. Сталин на самом деле лишь завершил достройку этой системы, рожденной не его усилиями и не по его инициативе.

Важнейшим моментом на пути отстраивания вертикально ориентированной системы управления станет Х съезд партии, на котором была принята знаменитая резолюция «О единстве». Ее принятие поставит заслон развитию внутрипартийной демократии, потребность в которой ясно ощущали партийные низы по мере выхода из Гражданской войны. Заслон окажется нормативным, а обеспечивать проведение этого норматива в жизнь Сталину придется на протяжении всех 1920-х гг. в многочисленных внутрипартийных баталиях. Стремление контролировать единство, проводить на местах единую политику заставит сделать следующие шаги: направлять действия аппарата, обеспечивать достижение результата, необходимого центру. Самый простой и логичный шаг — назначение ответственных руководителей, лояльных политическому руководству. Таким образом, на первый план выдвигается кадровая политика.

Именно поэтому в конце декабря 1922 г. вместо подготовки вопроса о разграничении функций партийных и советских органов для обсуждения на Х Всероссийском съезде Советов Секретариат ЦК проведет совещание секретарей областных комитетов и губкомов, съехавшихся в Москву на съезд. Совещание утвердит положение о том, что ЦК учитывает и распределяет партийных работников всероссийского, областного и губернского масштаба и что все крупные назначения проводятся Оргбюро и Секретариатом ЦК[641].

Таким образом, РКП(б) пройдет сама и проведет за собой всю страну через очередную развилку своего развития — не к демократизации своей внутренней жизни, системы государственного управления, разделению политических и государственных функций, а, наоборот, к закреплению централизованной иерархической системы госуправления, центром принятия решений и контроля их исполнения в которой станет коммунистическая партия. В этой системе законодательные, исполнительные и контрольные функции соединяются политической вертикалью партийного властвования. Советы и, говоря шире, советская власть становятся лишь одним из приводных ремней, «соединяющих партию с классом»[642]. В первой половине 1920-х гг. Советы будут окончательно вытеснены на обочину управления. Но и сама партия для Сталина окажется лишь одним из подобных же «приводных ремней», пусть и первым по важности. «Партия, сплотившаяся на основе социалистических перспектив нашего строительства, — это тот самый рычаг, который так нужен теперь для того, чтобы двинуть вперед социалистическое строительство в нашей стране», — заявит Сталин в ноябре 1926 г. на XV Всесоюзной конференции ВКП(б) [643].

В резолюции XII съезда партии будет не раз подчеркнута роль партии, почти противоположным образом тому, что говорилось на эту тему на предшествующем съезде под влиянием позиции Ленина и Троцкого: «Еще ближе к хозяйству, еще больше внимания, руководства, сил хозорганам — таков лозунг партии на ближайший период»; «руководство работой хозорганов в основных пунктах советского строительства является и должно являться основным содержанием работы партии»[644]. Один из большевистских вождей Г.Е. Зиновьев, выступая на съезде, заявит: «Мы, старые большевики-ленинцы, мы настаиваем, чтобы партия вмешивалась в работу, занимающую 9/10 всей работы, в работу хозяйственную… Нельзя согласиться с той парадоксальной точкой зрения, что будто бы Президиум ВЦИК должен быть для Советов тем же, чем ЦК для партии. Это совершенно неверно. ЦК на то и ЦК, что он и для Советов, и для профсоюзов, и для всего рабочего класса есть ЦК. В этом заключается его руководящая роль, в этом выражается диктатура партии»[645]. Нет сомнений, что это высказывание Зиновьева целиком отражает позицию тогдашней «руководящей тройки» Зиновьев — Каменев — Сталин. Принятые съездом решения завершили трансформацию политической системы, тенденции развития которой вполне определились еще в годы Гражданской войны. Попытка, предпринятая на XI съезде Лениным и Троцким, вернуть Советам их место в политической системе, определенное Лениным в 1917 г., осталась нереализованной. Сталин продолжит эту линию партийного вторжения в хозяйственные дела и все прочие сферы управления и общественной жизни. В июле 1925 г. он, анализируя работу СТО, посетует в письме Молотову на то, что партийное руководство находится «в неловком положении, ибо оно оторвано от хозяйственных дел… Политбюро превращается из руководящего органа в