Ташкент: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Борис Чухович Страница 70

стороны, найдя их слишком многословными. Это показательное требование экспертного цеха демонстрировало, что в середине 1960-х при работе с элементами, воспринимавшимися как «национальные», следовало соблюдать меру. В-третьих, Совет указал, что, поскольку «доминирующим зданием на образуемой площади является здание Дворца искусств{2}, необходимо переработать пирамидальный объем зала в более простую и лаконичную форму с отдельным вестибюлем и фойе, не спорящую с композицией Дворца искусств»[386]. Это предписание наглядно демонстрировало коллективный характер создания центра Ташкента. Градостроительный совет имел возможность регулировать не только функциональную, но и визуальную совместимость возводимых зданий друг с другом, осмысляя таким образом центр города как сложно организованное целое. Соответствующее освещение получал замысел архитектора и в СМИ, объявлявших, что Дом молодежи «впишется в ансамбль Дворца искусств и сооружений спортивного ядра столицы»[387].

Строительство Дома молодежи. 1969

Студия театральной молодежи в подвале Дома молодежи, разрезы. 1977

Через полтора месяца после заседания Совета АПУ произошло ташкентское землетрясение, однако оно не затормозило проектные и строительные работы. В январе и марте 1968 года «Правда Востока» сообщала, что строительство уже идет «полным ходом», а опубликованные фотографии свидетельствовали о возведении конструкций на уровне двух этажей вертикального блока и одного — горизонтального. Между тем проектная доработка здания продолжилась до 1974 года. Можно констатировать, что архитектор учел все требования Совета. Планировка проекта была уточнена таким образом, чтобы он мог быть реализован в два этапа; что касается пирамидального объема, Блезэ несколько раз варьировал решения — однако впоследствии проблема разрешилась сама собой, т. к. до строительства второй очереди объекта, в которую был включен зал универсального назначения, дело не дошло. Фасад со стороны улицы Пахтакорской был упрощен, что сделало гораздо более гармоничными пространственные связи Дома молодежи с Дворцом искусств. Пластичные торцы и опоры высотного корпуса стали основой визуального решения здания: именно благодаря им оно приобрело индивидуальность и целостность. В отделке архитекторы постарались разнообразить строительные материалы. В частности, были использованы лабрадорит, нуратинский и газганский мрамор, коричневый туф, розовый ракушечник, травертин, дерево, алюминий. В решении банкетного зала применялись элементы традиционного народного декора: керамика, майолика, чеканка, ганч[388]. В бассейне со стороны прогулочного бульвара была установлена декоративная скульптура «Свидание» (скульптор Юрий Киселев), изображающая сидящую пару в традиционной узбекской одежде. Строительство было завершено в 1975 году, и в 1976-м Дом молодежи был сдан заказчику.

Завершение строительства Дома молодежи. 1974

ПЕРЕМЕНА УЧАСТИ

Жизнь институции, прямо подчиненной ЦК ЛКСМ республики, не предвещала сюрпризов. Советские газеты время от времени информировали об установившейся здесь комсомольской рутине. Например, «на вечере интернациональной дружбы в Ташкентском доме молодежи было решено подписать договор о развитии дружеских связей и сотрудничестве между комсомольскими организациями Ташкентской области Узбекской ССР и Ленинабадской области Таджикской ССР […] Гостями вечера были кубинцы — слушатели курса Высшей комсомольской школы при ЦК ВЛКСМ»[389]. Заорганизованная в советском духе клубная и кружковая работа в спроектированных для этого помещениях горизонтального блока также поначалу шла не очень активно. Однако вскоре в казенное учреждение неожиданно постучалась другая жизнь: молодой режиссер Марк Вайль задумал использовать его в качестве пристанища для организованного им экспериментального театра. Под поручительство старейшего деятеля узбекского театра Рахима Кариева, с энтузиазмом отнесшегося к инициативе Вайля, комсомол помог режиссеру создать легальную институциональную оболочку — вместо недействовавших кружков в здании появилась «Экспериментальная студия творческой молодежи» (ЭСТМ), объединившая актеров, художников, архитекторов, музыкантов, театроведов. В итоге в здании получил прописку один из оригинальнейших советских театральных коллективов 1970–1980-х годов — театр «Ильхом».

В записках режиссера можно увидеть образную характеристику его поколения: «В 70-е нас, пожалуй, объединяло только одно: желание выражать взгляды своего поколения и говорить правду, как мы ее понимали. Однако, если мои сверстники на Западе боролись с буржуазностью общества […], то я вроде как обитал в счастливом мире, жившем далеко не сытно, но свободном от власти денег и открытом для новых идей. Мое поколение в эти идеологические догмы уже не верило. В наших спектаклях появился герой — продукт нашего общества, живущий в стандарте двойной морали, в силу чего он думал об одном, говорил другое (то, что положено было говорить), а поступал по-третьему»[390]. В немалой мере эти слова могут быть отнесены к архитектурному сообществу 1970–1980-х. В социальном плане проекты этого периода постепенно утрачивали визионерский характер. Появились другие приоритеты: мемориальные, региональные, дизайнерские. Строительство «нового общества» сменилось стремлением к большему комфорту, социальные аспекты советского модернизма все больше выхолащивались, замещаясь требованиями «профессиональности», и работы Ричарда Блезэ в полной мере отражали эту эволюцию. Архитектор последовательно работал над совершенствованием модернистской лексики: в его проектах, несмотря на их органичную включенность в городской контекст, почти не было исторических аллюзий. Однако построенный Дом молодежи, конечно, серьезно отличался от первоначального оттепельного проекта, отражавшего советские грезы о новом, «универсально развитом» человеке.

М. Вайль (в центре) на премьере спектакля. Кон. 1970-х

В 1977 году группа Блезэ (в нее входил, в частности, архитектор Александр Куранов) осуществила адаптацию подвала и его фойе для нужд театра. Предметом реконструкции также стала театральная студия, бар, помещения Дома бракосочетаний и внутренний двор[391]. Реконструкция заключалась в уточнении планировки, а также в оформлении новых пространств соответствующими им материалами. В частности, для театральной студии предполагалось «устройство амфитеатра для кресел и съемной конструкции сцены, устройство акустической облицовки потолка и стен, перепланировка помещений звуко- и светоаппаратной, отделка помещения с установкой художественных изделий»[392]. Именно в этот момент «театральный подвал» получил возможность трансформирования сцены и зрительских мест: последние могли как располагаться обычным партером с северной стороны зала, так и окружать сцену полукругом с восточной и северной сторон, а также располагаться на втором уровне с южной стороны (так использовалось пространство в одной из наиболее «долгоиграющих» постановок театра — «Мещанской свадьбе», сцена в которой находилась в центре зала).

Афиша «Утиной охоты» — первого спектакля, сыгранного в театральной студии Дома молодежи (1978). 1986

Изначальное функционирование ЭСТМ предполагало равноправное взаимодействие секций художников, актеров, музыкантов и т. д. Практика показала, что единственным жизнеспособным и автономно функционирующим организмом здесь все-таки был театр, и именно вокруг него разворачивалась деятельность и художников, и музыкантов, и даже архитекторов. Постепенно театр поглощал пространства, отведенные когда-то другим творческим секциям. В конечном счете в комнатах подвала Дома молодежи обосновывались подсобные помещения, необходимые для функционирования театра, а фойе