Ледяное пламя Якова Свердлова - Роман Валериевич Волков Страница 48

Мы не знаем, как развивались отношения между двумя вспыльчивыми и самолюбивыми мужчинами, по всей видимости, схлестнувшимися в нешуточном соперничестве за право обладать первой красавицей обской ссылки. Можно предположить, что Иосиф переключился на старшую сестру и начал ухаживать за Ольгой Дилевской. Но подобное предположение вряд ли вяжется с характером Сталина — не умевшего смиряться и принимать поражение, довольствоваться утешительным призом. Да и Ольга в тот момент переписывалась с нареченным женихом — Николаем Авдеевым, с которым познакомилась во время отсидки в Таганской тюрьме. Через семь лет молодых супругов расстреляют колчаковцы, и они до последнего, по словам очевидцев, будут держать друг друга за руки. Сильные чувства цельных личностей. Вряд ли такая барышня стала бы затевать скоротечную интрижку с отвергнутым ухажером ветреной младшей сестрицы. Но что мы знаем наверняка, так это тот факт — ссыльный Джугашвили вскоре снова был в Нарыме.

В то же самое время, пока лидеры большевистской ссылки боролись за сердце мхатовской красавицы, в губернаторе Гране рачительный немец-хозяйственник боролся с надзирателем за огромным беспокойным краем, администратором с прекрасным чутьем истинного оперативника. Стоило ли тратить немалые средства и жертвовать удобством нескольких сотрудников ради того, чтобы изолировать главного смутьяна на вверенной попечительству Петра Карловича территории?

Губернатор обстоятельно взвесил все за и против и 9 августа 1912 года предписал томскому уездному исправнику Овсянникову «в интересах охранения государственного порядка и общественного спокойствия отправить Свердлова в наиболее отдаленные местности Нарымского края» (54). Означало же сие новую ссылку в Максимкин Яр — на сей раз до полного истечения срока.

Но о черных тучах, сгущающихся над его головой, Свердлов не подозревал. Жизнь кипела вокруг. Борис Краевский становился все настойчивее, драгоценное время уходило, и Якову необходимо было решать — хочет ли он дожидаться становления зимнего пути, более долгого и рискованного, или же вообще оставаться на очередную зимовку. Так уж совпало, что раздумья томского губернатора и сонная неповоротливость полицейской машины дали «Бюро побегов» небольшую фору, но наблюдение за ссыльными с каждым днем становилось все сильнее и сильнее. Плюс стояла скверная погода. «Тюмень» был последний пароход в этом году, на котором у «Бюро» имелись связи, и если ими не воспользоваться, то опять нужно будет пережидать осеннюю распутицу, опять сидеть месяцами без почты и газет, опять быть оторванным от революционного движения (135).

Свердлов решился к концу августа. Как бы ему хорошо ни было в Колпашеве, как бы он ни был увлечен актрисой, но все же он в первую очередь был профессиональным революционером, агентом Центрального комитета. И его долг перед партией был превыше всего остального. Краевский нашел своему патрону идеального товарища по побегу. Им оказался бывший матрос торгового флота батумец Константин Коплатадзе по прозвищу Капитон — сильный, решительный, прекрасный гребец, умевший ориентироваться на воде даже в кромешной тьме. Эти качества имели решающее значение для реализации плана побега — отчаянные авантюристы решили удрать из Колпашева на маленькой утлой лодчонке, годной для прибрежного плавания, которую местные называли «обласок».

Пожалуй, все же Свердлов слишком затянул с отправкой. Погода резко испортилась, осень шла ранняя, промозглая и штормовая. Краевский вспоминал, что все члены «Бюро побегов» принялись отговаривать своего вожака, слишком уж неприемлемым казался риск. Ночь была ветреная и темная. Не было видно ни зги. Неприятно было даже стоять на берегу, не говоря уж о поездке на обласке (135). Но товарищи Андрей и Капитон решительно отчалили вверх по Оби.

В выборе направления движения и заключался главный просчет плана побега. Согласно оному беглецы должны были подняться на обласке до села Новалинска, расположенного в 30 верстах от Колпашева вверх по Оби. Шедший из Томска в это время пароход «Тюмень» у лесной пристани в Новалинске должен был причалить, чтобы пополнить запасы топлива. В суматохе погрузки двоим молодым мужчинам ничего не стоило при помощи доверенных членов команды проникнуть на борт, притаиться в трюме и спокойно доехать через полтора суток до Тобольска. Однако течение великой реки, вступившей уже в период осеннего полноводья, оказалось чересчур сильным. Кроме того, едва лодка отошла на пару верст от Колпашева, разразился настоящий ураган, и ветер, как назло, был юго-восточным — противным движущейся лодке.

Свердлов и Коплатадзе вступили в отчаянную и неравную борьбу с разбушевавшейся стихией. Крепкие гребцы, не страшащиеся ночных штормовых волн, они упорно пытались пробиться вверх по Оби к лесной пристани, но ветер и течение практически держали лодку на одном и том же месте. Целую ночь напролет Яков и Константин упорно работали веслами, а на рассвете, оглядевшись, осознали, что вверх по течению им не выгрести. Ничего иного не оставалось, кроме как вернуться в Колпашево, покуда их спохватилис ь надзирающие полицейские. Но признать поражение? Отступить? Отважный тандем принимает неожиданное решение — попытать удачу ниже по реке.

Пароход должен был дойти до Новалинска уже следующей ночью, стало быть, вариант пристать к берегу и добраться до лесной пристани по суше отпадал. Загрузка топлива, последующая дневная стоянка в Колпашево — в сумме давали еще сутки форы. Итого у беглецов было около трех суток, чтобы спуститься до крупного старинного села сибирских староверов Парабель, а там уже попытаться проникнуть на пароход. Яков рассчитывал, что в этом случае ему сможет помочь сормовский рабочий Иван Чугурин, с которым они вместе были на знаменитой нижегородской маевке 1902 года, строили партийную организацию в Мотовилихе, сидели в Пермской губернской тюрьме. Виделись они в последний раз в Перми в сентябре 1909 года. Чугурин тогда тоже только-только отбыл свой срок, и Свердлов дал ему ответственное задание заехать в Екатеринбург и Уфу, чтоб добыть денег на побег из Сибири для товарищей, которые были приговорены к вечному поселению и к каторге (67). Теперь Иван отбывал пятилетнюю ссылку в Нарымском крае, он прошел обучение в ленинской школе в Лонжюмо и считал Якова своим старым другом и соратником. Но до Парабели от Колпашева насчитывалось почти сто пятьдесят верст по бурлящей реке. Преодолеть такое расстояние было немыслимой, почти самоубийственной затеей.

Следующие двое суток Яков и Константин, словно стальные механизмы, практически без передышки работали веслами. Они гребли, невзирая на проливной дождь, который беспрерывно заливал обласок. Приходилось постоянно бороться с сильной волной, то и дело грозившей опрокинуть